Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На данный момент, над проектом работали профессора: Северов Андрей Павлович, Сумской Пётр Валентинович, Кашин Игорь Леонидович и лаборант Новиков Алексей. Все три профессора были в возрасте от пятидесяти до шестидесяти пяти, и только лаборант не дорос ещё до отчества. Ему было всего двадцать пять лет, и никаких научных работ он ещё не защитил, но с этим проектом он надеялся, что удача улыбнулась ему. Хотя, после последнего происшествия, теперь и неизвестно, удача это или провал. Он ведь так до сих пор и не понял, что вообще произошло и как? Всё шло как обычно по началу. Как только краска подсохла после нанесения на скульптуру рун, статуя начала как будто освещаться изнутри, постепенно наращивая насыщенность, а потом резкая вспышка, и вместо усиленной скульптуры на постаменте, куча какого-то шлака.
Работу с этой статуей начали для того, чтобы рассчитать величину наносимых рун. В ходе проведённых опытов с более мелкими предметами, выяснилось, что величина рун влияет на усиление материала. Но и здесь не всё так просто. Выяснилось, что рисовать большие руны, тоже ничего не даёт. Вероятно, существовал какой-то предел. Но, иногда и одинаковые по своему размеру руны не работали. Вроде и нанесены совершенно одинаково, нет никаких отличий, но не работали. Тогда стали проверять, кто наносил эти руны, и выяснилось, что только у двух человек эти руны работали, остальные, кто пробовал, ничего не добились. Да и на руны это было совсем не похоже. Отдалённое сходство, только и всего. Слишком уж наверчено в них линий. Для простоты общения решили называть их рунами. Почему кому-то удаётся их заставить работать, а кому-то нет, так и не поняли. Проверили даже ауру у этих людей, благо уже есть такое оборудование, позволяющее увидеть тонкие тела, но и это ничего не дало. Есть что-то ещё в человеке, что учёные пока не могут обнаружить. Что-то, что позволяет заставить работать эти непонятные знаки. Может быть дар? Но даже в шутку учёные боялись произнести слово — магический. Он так и остался в их лексиконе просто словом дар. И даром этим обладал как раз Андрей Павлович Северов и лаборант. У последнего это получалось намного легче и быстрее. И неудач у него не было ни одной. Вот и дали учёные задание лаборанту, что бы он нанёс на статую Аполлона руны строго определённого размера, что он и выполнил. Сами великие умы в этот момент разгадывали загадку механизма изменения свойств предмета в другом помещении, контролируя время от времени своего лаборанта через монитор. И вот когда они заметили вспышку на экране монитора, Андрей Павлович Северов устремился в лабораторию, и завис в прострации. Событие не умещалось в голове. Тут ещё с первой задачкой не разобрались, и неизвестно ещё, разберутся ли вообще, как тут новая шарада.
— Н-не знаю, Андрей Павлович, — начал заикаться лаборант, — оно к-куда-то исчезло. Само. Я т-только руны нанёс. А потом вспышка, и вот. — Обречённо махнул он в сторону непонятной кучи рукой.
— Что ты вообще нанёс на статую? — Удивился профессор.
— Что вы и сказали, — постепенно приходя в себя, произнёс лаборант, — вот, — протянул он листочек с цепочкой знаков профессору, — вы сами мне дали это.
В этот момент в помещение ворвались встревоженные Сумской и Кашин.
— Что случилось? Где статуя? — Озадачился Сумской.
— Хм, — задумчиво хмыкнул Андрей Павлович, — странно. Это же опробованная цепочка. Размер разве только немного больше. Но и с такими размерами мы уже работали, и всё работало предсказуемо. Всё-таки, ты наверно что-то не то нанёс, Алексей. Вспоминай, давай, с самого начала. Может быть, мы найдём истину.
— Да что случилось? — Не унимался Сумской. — Кто-нибудь мне может объяснить?
— Видите ли, Пётр Валентинович, — развёл руками профессор, — наш Алексей, каким-то образом поменял статую на эту груду щебня. Как он это сделал, я сейчас и пытаюсь выяснить.
— Да не знаю я, Андрей Павлович, — взмолился лаборант, — делал всё, как и раньше, и размер соблюдал один в один. Разве только она не сразу пропала после того, как краска высохла. Вначале она начала разгораться, каким-то внутренним светом, а потом яркая вспышка, и вот. — Указал он рукой на кучу.
— Постойте, — вмешался Игорь Леонидович Кашин, тщательно осматривая место, где стояла статуя, — а почему вместе со статуей пропал ещё и кусок стеллажа? И ведь не по ровной линии. Как-то по окружности. Ни опилок от металла, ни другого мусора. Как будто лазером вырезали кусок стеллажа. Срез ровный. Хотя от лазера были бы какие-то наплывы, а тут ровненько, словно и не было здесь ничего.
— Действительно странно, — поддержал Северов, рассматривая эту композицию под другим углом, — и что-то мне это напоминает. — Задумчиво потеребил он свой подбородок. — Точно! — Встрепенулся он через мгновение, и глаза его засияли от того, что он разгадал причины этого феномена. — Смотрите, коллеги, — после чего,