— Але, — сонный голос донесся из трубки.

— Софа? Это я, Ксения.

— Ксенечка? Что ты так рано? Я еще сплю.

— Знаю, что спишь. Прости, что побеспокоила. — Ксюша набрала в легкие побольше воздуха. — Мне нужна твоя помощь.

— Что-нибудь болит? — участливо поинтересовалась Сонька. — Зуб?

— Нет. Не в этом дело. Помнишь, мы с тобой договаривались? — Ксюша вдруг испугалась, что Сонька обо всем забыла. Да и не забыла вовсе, а просто-напросто наврала ей тогда с три короба. Нет у нее никакой матушки Иоанны, и ни о каком привороте и речи быть не может. Трубка едва не выпала у нее из рук.

— Ксенечка, ты где? — окликнула Сонька.

— Тут, — мертвым голосом ответила Ксюша.

— Я все помню. Ты хочешь сделать приворот. Так?

— Так. — Ксюше захотелось дать себе самой пощечину.

Гадина, вот гадина! До чего докатилась! Тем не менее, она продолжала прижимать к уху трубку.

— Ты можешь сегодня ко мне приехать? — деловым тоном спросила Сонька.

— Могу. Часам к пяти будет нормально?

— Отлично. Я буду ждать. Записывай адрес, на всякий пожарный.

Ксюша, двигаясь, точно лунатик, пересекла комнату, взяла блокнот, ручку и записала под Сонькину диктовку улицу, номер дома и номер квартиры. Затем попрощалась и повесила трубку.

Вот и все. Что она сделала? Нет, еще не сделала, еще только собирается. Можно все открутить назад и остаться хорошей, но несчастной. Честной, но страдающей. Нет, это ей не подходит. Лучше она станет дрянной, но счастливой. А Ольга… она найдет себе кого-нибудь другого.

Ксюша вдруг почувствовала, как ей стало легко и хорошо. Словно с плеч сняли тяжкий груз, который давил и гнул ее к земле. Ей даже захотелось смеяться, и она расхохоталась, звонко, заливисто, как прежде. Давно Ксюша так не смеялась, ох, давно. Глаза ее блестели, щеки раскраснелись. Она, пританцовывая, порхала по квартире: в ванную, на кухню, в спальню, снова в ванную.

Ровно в восемь она выбежала из дому. Двор был пуст, лишь неподалеку от кустиков боярышника прогуливался старик-сосед с черным, кудлатым пуделем. Ксюша приветливо кивнула, мужчина улыбнулся в ответ. Пудель поднял кверху вытянутую морду и вдруг оглушительно залаял.

— Фу, Бонифаций, фу, — смущенно увещевал мужик своего питомца. — Как не стыдно, это же свои!

Однако псина его не слушала, продолжая заливаться истошным лаем. Ксюша прошла мимо, и пудель шарахнулся от нее в кусты.

— Да что ж ты, Боня, право слово! — с неловкостью произнес хозяин. — Будто за тобой черти гонятся. — Он засмеялся своей остроте.

Ксюша натянуто улыбнулась. Бонифаций и не думал вылезать из кустов, маленькие, черные глазки смотрели на нее со страхом и неприязнью.

«Можно подумать, он чувствует, с кем я связалась, — мелькнуло у нее в голове. И тут же она осадила себя. — Глупости. Это просто совпадение. Пудели все трусливы, как зайцы».

Она зашагала к остановке, стараясь вернуть себе хорошее настроение. Ей это почти удалось. Во всяком случае, когда Ксюша подошла к спорткомплексу, вид у нее был сияющий и счастливый.

— Привет, — весело поздоровалась она с Ольгой.

— Привет. — Та окинула ее удивленным и восхищенным взглядом. — Ты где вчера была?

— На свидании. — Ксюша к месту вспомнила, как запудрила вчера Ольге мозги насчет того, что у нее кто-то появился.

— Это видно, — с улыбкой проговорила Ольга. — Выглядишь просто замечательно.

— Спасибо, ты тоже. — Ксюша сняла с вешалки халат.

— Ну, мне до тебя далеко. — Ольга беззаботно махнула рукой, и заговорщицки подмигнула. — Не хочешь поделиться? Он кто?

— Пока это секрет, — произнесла Ксюша со значением.

— Ах ты, вредина! — Ольга показала ей язык. — Тайны заимела от лучшей подруги. Ладно, ладно. — Она беззлобно рассмеялась. — Не хочешь, не говори. Главное, что тебе хорошо, и это видно.

Ксюша ощутила острый и болезненный укол совести. Ну почему Ольга такая простодушная и добрая? Будь она поухватистее да позлее, не было бы Ксюше так мучительно стыдно перед ней.

Дверь раскрылась. На пороге предстал Николай.

— Всем физкультпривет. Ксюш, у меня к тебе просьба на сто рублей.

— Какая просьба? — Она в упор уставилась на него, слегка наклонив голову.

— Уговори Ольгу подать заявление. А то она тянет и тянет.

— А ты, бедненький, ждать не можешь совсем, — насмешливо проговорила Ксюша.

— Не могу, — подтвердил он, оставив без внимания ее ироничный тон.

— Ладно, о’кей. — Ксюша кивнула. — Я попробую.

— Вот спасибо, — обрадовался Николай.

Ольга молча качала головой.

— Ай, ай, ай, как не стыдно. Говорят обо мне, как будто меня здесь и нет вовсе.

— С тобой я уже говорил, — невозмутимо пояснил Николай.

— Да согласна я, согласна, — со смехом проговорила Ольга. — Не стоит ломиться в открытую дверь.

— Тогда сегодняшний вечер предрешен. — Он сгреб ее в охапку и привлек с себе. — Ксюш, идешь с нами в ЗАГС?

— Ксюшка идет на свидание. Отстань от нее. И от меня тоже! — Ольга звонко взвизгнула, тщетно пытаясь вырваться из его рук.

Ксюша смотрела на их веселую, ребячью возню и впервые за долгое время ей не было больно. Она словно стала видеть Николая отдельно от Ольги, ей не принадлежащим.

— Пора работать, — произнесла она спокойно.

— Конечно пора, — согласилась Ольга. — Коль, пусти! Пусти, я тебе говорю.

Николай разжал руки.

— Помни, Оль, ты обещала.

Он скрылся за дверью.

— Ужас! — Ольга с улыбкой смотрела на Ксюшу. — От него не избавишься.

— Да ты и не хочешь.

— Еще бы. Придется соглашаться на эту свадьбу. Да, кстати. — Ольга ткнула пальцем Ксюше в грудь. — Ты будешь свидетельницей. И не вздумай отказаться.

— Не вздумаю.

Ксюша надела халат и выглянула за дверь.

— Проходите, кто первый.

Сонька долго не открывала. Так долго, что Ксюша начала сомневаться, дома ли та. Она раз пять надавила на звонок, и все без толку.

Наконец, в глубине квартиры послышались приглушенные шаги, лязгнул замок, и Сонька предстала перед Ксюшей на пороге, облаченная в длинный, до самых пят, домашний халат. Разумеется, это был совсем не тот халат, который приснился Ксюше нынешней ночью — отнюдь не ветхий, а совершенно новый, атласный, весь в разноцветных узорах. Зато неизменное перо было тут как тут.