— Хватит смотреть по сторонам.

Грант сел на кровать и потянул ее к себе. Джинсы он уже снял и теперь оставался в одном пуловере. Жасмин поспешила стянуть его вместе с футболкой.

— Теперь я буду смотреть только на тебя. — Она присела ему на колено.

Он опустил лямку бюстгальтера и обнажил грудь. Ощущая, как его губы обхватывают сосок, Жасмин закрыла глаза, отдаваясь пробежавшей по телу волне удовольствия. Тихо застонав, откинула голову.

Оттолкнув его, скинула всю одежду, нижнее белье, — оно легло пестрой кружевной кучкой у ее ног.

Он гладил и целовал ее грудь. С каждым прикосновением рассеивались страхи, боль от потери, неуверенность в том, что она поступает правильно.

Опустив руку, он нашел чувствительный бугорок между ног; она запрокинула голову от наслаждения. Волны удовольствия становились все теплее, ласки вызывали бурю чувств, вскоре она словно растворилась в потоке нежности. Оргазм светом озарил пространство, тишину в спальне пронзил ее громкий крик.

Жасмин, обессилев, упала на него и поцеловала в щеку. Впервые за многие годы она ощущала себя в безопасности, было спокойно и легко, будто его сильные руки защищали ее от всего мира.

Голова Гранта лежала на ее животе, пальцы поглаживали грудь. Секс с ней требовал не меньше сил, чем самая серьезная тренировка. Он с наслаждением слушал, как она шепчет ему ласковые слова, и улыбался. За такие мгновения он был готов отдать многое, хотел, чтобы эта девушка всегда присутствовала в его жизни.

Грант отогнал от себя эту мысль. Целая жизнь — это слишком долго, учитывая, что женщины, как правило, начинали ему надоедать уже через сутки. Желание провести рядом с кем-то годы казалось сумасшествием, однако чем дольше он общался с Жасмин, тем больше ему этого хотелось. Она ему необходима; отказаться от нее — все равно что запретить себе дышать, есть, пить. Когда это случилось?

— Почему-то у меня такое чувство, что я за тобой ухаживаю?

— С этим ты немного опоздал.

— Учитывая, что мы только что нарушили договор об одной ночи.

Она провела кончиком пальца по татуировке на его руке.

— Ничего страшного, если это никому из нас не причиняет боль.

— В теории все выглядит лучше.

— А на практике? — Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Иногда тоже работает.

На самом деле в реальной жизни все не так просто, как в теории, однако это его не останавливало, любопытно, что у них получится на практике.

Он потянулся и поцеловал уголок ее губ, потом кончик носа.

— Ответ мне нравится.

— Значит, ты пойдешь со мной на «Браунлоу»?

Лицо Жасмин сразу напряглось.

— Я же сказала, что подумаю.

— О чем тут думать?

Кажется, впервые рядом с ним женщина, не желающая принимать его образ жизни. После десяти лет, когда он привык, что люди его используют, это стало шоком и неожиданной радостью.

— Или ты таким образом отказываешься?

Жасмин подавила вздох:

— Извини, я не могу с тобой пойти.

— Почему?

— Тебе обязательно знать причину?

— Я всегда был любопытным.

— Я не люблю выходы в свет. Мне часто приходилось бывать на разных мероприятиях во времена службы в театре, поэтому теперь, когда есть возможность выбирать, я предпочитаю отказаться.

— Похоже, за этим стоит нечто большее.

— Послушай, мы не в кабинете, а я не твой пациент. Да и психолог ты не самый лучший.

— Зато очень наблюдательный. Кстати, не нужно быть лучшим.

— Что это значит?

— Тебя очень просто понять, Жасмин.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты словно открытая книга. Может, ты и думаешь, что умеешь скрывать эмоции, но это не так.

Она поджала губы и нахмурилась.

— И?..

— Я мечтаю появиться на красной дорожке именно с тобой. Ты не такая, как другие женщины. И это мне в тебе очень нравится.

— Правда?

— Я хорошо знаю женщин своего круга. С одной из них я даже был помолвлен. Правда, она вскоре решила, что я недостаточно для нее хорош. — Грант поморщился от воспоминаний. Тогда он был совсем Другим человеком. — Я много пил и чуть не свалился в пропасть. Потом еще год приходил в себя. Внутренний голос подсказывает: ты другая.

— Я другая. Мы слишком разные, в этом и проблема.

— Ерунда.

— Разве? Ты сам говорил, что я создана для сцены. Но я не хочу жить в свете софитов. Мой бывший парень все это очень любил, постоянно приглашал меня на вечеринки, чтобы похвастаться, какая у него красивая девушка. Ему было нужно только это. Я сама была ему неинтересна.

— Он полный идиот.

— Да, пожалуй. Благодаря ему я питаю отвращение к такой жизни. Не желаю, чтобы все вокруг меня разглядывали. Когда-то я дала себе слово, что больше не окажусь в подобном положении. Теперь ты понимаешь, что у нас не может быть серьезных отношений?

Грант смотрел на Жасмин и понимал, что готов прижать ее к себе и не отпускать до тех пор, пока прошлое не сотрется из ее памяти. Грудь сдавило от полноты чувств. Мог ли он предложить ей жизнь без публичности? Это невозможно, но и отпустить тоже не мог. Если подумать, он найдет выход. Он обязан удержать ее хотя бы до тех пор, пока она не станет полностью доверять ему, а он, в свою очередь, сможет доказать, что не совсем такой, каким кажется. Он вовсе не собирается подчинять ее жизнь своим прихотям.

Чувство, которое он испытывает к Жасмин, не имеет ничего общего с желанием подавлять. Оно намного глубже и серьезнее.

— Хорошо, давай сосредоточимся на том, что у нас общего.

— Согласна.

В душе осталась надежда, что он сможет заставить ее изменить мнение.

* * *

Жасмин проснулась утром, когда между перекладинами деревянных жалюзи забрезжил солнечный свет. Такая погода не характерна для зимы в Мельбурне.

Она перекатилась на кровати, высвобождаясь из объятий Гранта, и принялась разглядывать комнату, постепенно выбираясь из сонного дурмана.

Ей в жизни не доводилось видеть более безликого помещения. В голове всплыли воспоминания. Грант что-то говорил, прежде чем они стали обсуждать приглашение на «Браунлоу». Она помнила его признание в том, что у него напряженные отношения с семьей. Тогда она не придала этим словам значения — у кого не бывает проблем с родственниками? Хотя в разговорах Грант не упоминал никого из близких людей, кроме тренера и, пожалуй, бывшей невесты.