Хотя, может быть, все люди таковы.

– Еще одно, прежде чем ты уйдешь, – голос Стража грохотал под шлемом, как гром.

Нова напряглась. Она снова сжала винтовку, ожидая, что он вот-вот сдавит Хани горло или вцепится в лицо, как ей и Лерою. В голове опять крутились вариант за вариантом. Дротик бессилен против такой брони, но можно пойти на военную хитрость…

Не только она готовилась к атаке. Лерой вытащил из кармана халата капсулу, в которой – Нова знала – содержалась крепкая кислота. Ингрид открыла ладони, заново формируя потрескивающий синий шар. Фобия начал расти, увеличиваться в размерах, кутаясь в тени так плотно, что трудно было сказать, где кончается он и начинается тьма. Даже пчелы снова зажужжали, их гул становился все громче по мере того, как они вылетали из туннеля и яростный смерч над головами все рос.

Мир замер, только пчелы были в движении. Страж как будто заколебался, больше похожий на статую, чем на человека. Вместо лица непроницаемый шлем – какой-то робот, а не человек.

Он пошевелил пальцами, и Нове показалось, что он прикидывает, спасет ли его броня, если нападут все сразу. На ее взгляд костюм не выдержал бы даже одной-единственной бомбы Детонатора.

Она была готова к тому, что сейчас удастся это проверить.

Но вместо того, чтобы схватить Хани или извергнуть очередной огненный столп, Страж нагнулся, поднял один из обрушенных стеллажей и приставил его к стене. Подхватив второй стеллаж, он и его одной рукой поставил на место.

Нова озадаченно сдвинула брови.

– Что бы вы ни делали со своей жизнью после Дня Триумфа, – заговорил он, – вы все остаетесь врагами Совета и Отступников. Но в настоящий момент меня волнует единственный враг – Кошмар.

С этими словами он повернулся лицом к вагону, на крыше которого лежала Нова. Она припала к крыше, а Страж сделал несколько шагов в ее сторону и спрыгнул на пути. Мимо Ингрид он прошел, не удостоив ее шипящую бомбу взглядом.

– Кошмар… Когда увидите ее, – Страж взялся поднимать остатки цементного моста, обрушенного Афтершоком, – передайте: если снова надумает что-то учинить против Совета, ей придется иметь дело со мной. А я намерен уничтожить ее, не дожидаясь разрешения Совета.

Наблюдатель освободил пути, привалив мост к платформе. Даже не оглянувшись посмотреть, какова реакция на эти слова, он уверенно направился к чернеющему входу в туннель. Вскоре темнота скрыла его фигуру, а размеренные шаги затихли.

Напряжение ушло не сразу. Но вот, наконец, Хани отправила домой беспокойно гудящих пчел. Ингрид рассталась наконец с потрескивающим сгустком энергии, Лерой сунул в карман кислотную бомбу, а Фобия снова стал нормального роста.

Ингрид двумя руками состроила длинный нос, глядя в туннель, к котором скрылся Страж.

– Быть слабым, – проскрежетал Фобия. – Быть беспомощным.

Ингрид покосилась в его сторону.

– Ты о чем?

– Это его самый большой затаенный страх, – сказал Фобия, рассеянно крутя над головой клинком косы. – Проще говоря, лишиться силы.

Хани фыркнула.

– Достойно праведного Отступника.

– Возможно, – произнес Фобия, слегка кивнув черным капюшоном. – Слов нет, это неприятный страх для того, кому так много дано.

– Все его способности – от брони? – предположил Лерой, вынув носовой платок и обтирая им покрытое маслянистым налетом лицо. – Хорошо бы знать поточнее, что же это – продолжение эволюции Одаренных или все его таланты – результат экспериментов и работы инженеров.

– И можно ли их воспроизвести, – озадаченно выпятила губу Ингрид.

Фобия не ответил.

Испустив долгий вздох, Нова перекатилась на спину. Много лет назад какой-то любитель граффити изрисовал потолки из баллончика, и теперь на нее, высунув язык, смотрела сверху мерзкая демоническая рожа.

Они правы. Если Страж создан Советом, как знать, не появятся ли и другие, подобные ему? Это давало пищу для сомнений и тревог. Если они могут наделять кого хотят сверхспособностями, даже силой вызывать огонь и управлять им… кто знает, чего еще от них можно ждать?

С одним Стражем Нова может справиться. Но если их будет целая армия? Это сделает Анархистов как бы это выразиться… бессильными.

Шевельнувшись, Нова почувствовала что-то под бедром. Она сунула руку в карман и нащупала там скомканный листок бумаги.

– Надо было его убить и дело с концом, – сказала Ингрид, потом до Новы донесся шорох и стук: они начали раскладывать продукты по полкам. – Всех их пора поубивать.

– И окончить дни за решеткой? – Лерой поцокал языком. – Недальновидно.

– Зато я отомстила бы за своих бедных крошек, – вздохнула Хани.

– Ничего не изменилось, – раздался голос Фобии, – В Совете наши враги. Когда их не станет, Отступники долго не продержатся.

Нова развернула смятый листок. Это оказалась листовка, которую ей сунули на празднике, реклама испытаний Отступников. Наверху большими буквами было написано: Есть ли в тебе то, без чего не стать героем?

Зло скривив рот, она начала рвать бумагу на клочки.

Фобия ошибается. Сегодня все изменилось. Из-за атаки Уинстона и ее неудавшегося покушения Отступники многократно усилят бдительность.

И теперь у них есть Страж.

Если сутки назад шансы Анархистов вызывали у нее оптимизм, то сегодня, кажется, улетучилась всякая надежда, что когда-то они смогут зажить нормальной жизнью. Существование Стража доказало, что они слишком мало знают о своих врагах, тогда как Отступникам все известно о них. Где они живут. На что способны.

Впрочем, они ничего не знают о ней.

И если это их единственное преимущество, она им воспользуется.

Из всей их группы только Лерой когда-то учился вождению. Большинству жителей города это было ни к чему – до любого места они могли дойти пешком, к тому же, особенно после того, как система общественного транспорта рухнула, многие зарабатывали на жизнь, перевозя людей.

И все же, хотя Цианид утверждал, что получил права еще до наступления Века Анархии, Нова иногда подозревала, что он говорит это просто, чтобы вселить уверенность в пассажиров – но если так, то уловка не достигала цели. Наверное, причина была в том, что, когда он сидел на месте водителя, из-за низкого роста его почти не было видно – а может, все дело было в радостной лягушачьей улыбке. Она не сходила с лица Лероя с начала до конца поездки, и неважно, что другие водители сигналили ему и честили, проезжая мимо, что из-под колес летели таинственные предметы, а пешеходы вопили и увертывались.

– Так где она живет, эта женщина? – спросила Нова, поглядывая на Лероя с бокового сиденья его желтого спортивного автомобиля. Он уверял, что такие тачки очень ценились в былые годы, когда он ее угнал. (По словам Лероя машина принадлежала адвокату, который прославился, защищая человека, почти до смерти забившего Одаренного. Благодаря адвокату преступник отделался громадным штрафом и какими-то общественными работами. Так что угон авто был актом возмездия, а не только жадности.)