Уайатт видел, что Рейчел пребывала в состоянии крайней степени возбуждения. Ему даже не верилось, что временами она бывала очень спокойной и уравновешенной.

— Мы с вами союзники, Рейчел, — сказал Уайатт, садясь рядом с ней. — Именно по этой причине вы должны говорить мне обо всем, что вас беспокоит. И именно поэтому я буду говорить вам обо всем, что мне нравится или не нравится. — Он с интересом смотрел, как она вставляла нитку в иголку. — Когда мы сидели с вами в ресторане, вы просили меня помочь вам управляться с железной дорогой. Если вы передумали и решили заниматься веткой самостоятельно, что является вашим неотъемлемым правом, я не буду вмешиваться в ваши дела и расспрашивать вас о Фостере Мэддоксе. Но если вы нуждаетесь в моей помощи и хотите получать ее, я должен знать все. Соответственно я должен знать все и о Фостере Мэддоксе.

Рейчел прижала кружево к вырезу пеньюара и начала пришивать его.

— Возможно, вам действительно следует кое-что знать о Фостере Мэддоксе. Но не все. Ни одна живая душа не может знать все о другом человеке.

— Хорошо, — согласился он. — Давайте начнем с этого. Расскажите мне хотя бы кое-что.

— Вы говорите так, будто все это очень просто.

— Разве? Но я не думаю так на самом деле. Я вижу, что вы находите эту тему весьма щепетильной.

Щепетильной? Нет, она находила эту тему скорее болезненной.

— Ему не нравилось то, что я общалась с его дедом. Он считал, будто я оказываю влияние на Клинтона Мэддокса. Как будто на этого человека можно было оказать влияние! Просто я проводила в обществе его деда куда больше времени, чем он сам.

— Фостер жил вместе с дедом?

— Да, они годами жили вместе. Мать Фостера Корделия Райс, выйдя замуж за Бенсона Мэддокса, переехала в дом Мэддоксов. Мне всегда давали понять, что Бенсон и его отец чудесно ладят и прекрасно понимают друг друга. Но когда Бенсона убили на войне, миссис Мэддокс покинула дом мужа и забрала с собой Фостера. Ему тогда было лет двенадцать-тринадцать. Тогда мне и стало известно, что миссис Мэддокс винила Клинтона Мэддокса в смерти мужа. Она считала, что он не сделал все возможное, чтобы уберечь сына. Она забывала о том, что Бенсон Мэддокс был взрослым, самостоятельным человеком и мог сам принимать решения. Корделия переложила всю ответственность за решение ее мужа на плечи Клинтона Мэддокса.

— Таким образом, она решила наказать Клинтона Мэддокса, отняв у него внука и лишив его возможности влиять на судьбу Фостера?

Рейчел оторвала взгляд от шитья и посмотрела на Уайатта.

— Мне трудно говорить о том, что именно руководило ею. Жена мистера Мэддокса умерла сразу же после женитьбы Бенсона на Корделии. Ситуация сложилась так, что всем в доме стала управлять эта женщина. В каком-то смысле она сделалась главой дома, ни одно решение не принималось без ее участия и ведома. На нее смотрели как на человека, чьим правилам и вкусам стоит следовать безоговорочно. Ее ценили очень высоко.

Уайатт вытянул под столом ноги и откинулся на спинку стула.

— Куда она переехала после смерти мужа?

— В дом родителей. Ее отец был удачливым торговцем, нажившим состояние на поставках продовольственных товаров горнякам. Мистер Райс и Клинтон Мэддокс никогда не были конкурентами, но они не были и партнерами. Полагаю, в свое время мистер Райс хотел инвестировать средства в «К. и К.», но мистер Мэддокс предпочел остаться единственным владельцем этой дороги. Деталей и подробностей я не знаю.

Рейчел снова наклонила голову и продолжила шить.

— Значит, миссис Мэддокс пыталась держать своего сына как можно дальше от его деда?

— Мне кажется, мистер Мэддокс не слишком-то и интересовался жизнью своего внука, когда он был ребенком, а позже, когда тот стал взрослым, мистер Мэддокс думал, что Фостер считает себя выше той работы, которой сам он посвятил всю жизнь. По его мнению, люди, ставящие себя выше других, выше работы, какой бы то ни было работы, лишены души.

— Вы тоже так считаете? — спросил Уайатт.

Рейчел ответила не сразу. Ее пальцы замерли, когда она обдумывала ответ.

— Да, я в принципе согласна с этим утверждением, — наконец проговорила она. — Фостер Мэддокс самый бездушный человек из тех, кого я когда-либо знала.

Уайатт увидел, что ее пальцы снова задвигались.

— Вы сказали, что отец Корделии был успешным торговцем. Не собирался ли он привлечь к своему делу Фостера?

— У Корделии Мэддокс есть две сестры и брат. Двое ее племянников должны были войти в бизнес мистера Раиса. А Фостеру, считала она, следует заниматься только железнодорожной компанией, и ее отец был того же мнения.

— Вероятно, сначала Фостер должен был стать партнером мистера Мэддокса?

— Такие мысли, разумеется, приходили в голову мистеру Мэддоксу, — сказала Рейчел. — Он никак не хотел, чтобы дело всей его жизни перешло к Чарльзу Райсу.

— Когда мистер Мэддокс стал включать Фостера в работу компании?

— После того как Фостер закончил учебу в колледже Уильяма и Мэри…

— Он учился в колледже Уильяма и Мэри? В самом деле?

— Мистер Райс приехал в Калифорнию из Виргинии. Это он заплатил за образование Фостера, а не мистер Мэддокс. Так уж случилось, что Фостер не смог поехать учиться в Йельском университете.

— Эта проклятая война, похоже, все никак не закончится.

Рейчел отвернулась, ее лицо сделалось печальным.

— Да, — тихо произнесла она, — …все никак не закончится.

Уайатт вдруг почувствовал, что сейчас ничего не нужно говорить. Он просто смотрел на Рейчел и молчал, движение ее пальцев каким-то непостижимым образом успокаивало его, вводя в состояние гипноза.

— А какое отношение имели ко всему этому вы, Рейчел?

— Но вы уже знаете. Вы ведь решили, что я была любовницей мистера Мэддокса.

— Да, так я и подумал. Вы читали договор и понимаете, почему я пришел к такому заключению. Мэддокс подвел меня именно к этой мысли.

Рейчел посмотрела на Уайатта.

— Я чувствую в вашем голосе сомнение.

Уайатт протянул руку и, взяв Рейчел за подбородок, слегка приподнял его. Она не отклонилась в сторону. Она прямо смотрела на него, и в ее темных глазах появилась насмешка.

— Так и есть. С некоторых пор я стал сомневаться в том, что вы были любовницей мистера Мэддокса.

— Хорошо. — Рейчел осторожно отодвинулась от шерифа и откинулась на спинку стула. Теперь Уайатт не мог до нее дотянуться.

— И это все, что вы можете сказать? — спросил он. — Вы не хотите больше ничего мне рассказывать?

Она пожала плечами.

— Помните, я спросила вас, имеет ли здесь, в Рейдсвилле, значение то обстоятельство, что женщина была чьей-то любовницей? Вы сказали, что это не имеет никакого значения, что это не важно. Так почему же вы сейчас так настойчиво требуете от меня прямого ответа? Мне кажется, ваш интерес выходит за пределы партнерских отношений.