— Почему? — озадачился я.

— Фаза деления. — Югер вы разительно шевельнул педипальпами.

— И давно это с ним? — спросил я растерянно.

— Пару недель.

Я глубокомысленно кивнул: разницы между прежним и нынешним Теци я не улавливал, но спорить с уверенным в своих словах Югером не стал. И уточнять, как именно вериец диагностировал у боевого товарища эти изменения, — тоже.

Тексане, будучи колониями простейших, размножаются делением. Процесс это сложный и долгий, причем конкретного срока, как беременность у людей, не имеет: продолжительность фазы деления зависит от множества внешних факторов и может составлять от пары месяцев до нескольких лет. Постепенно формируются дублирующие системы, при этом масса тела почти не изменяется: становится меньше «рабочих» клеток, манипуляторов. В этой фазе тексане особенно живучи, но менее подвижны, чем обычно. А потом в какой-то момент — чпок! — и в мире становится на одну разумную колонию простейших больше, то есть вместо одного Теци появится два совершенно одинаковых, только маленьких.

Интересно, а капитан в курсе грядущего пополнения? Впрочем, какая ему разница: результат деления станет моей головной болью — или чьей-то еще, если я не справлюсь.

Да и я ушел мыслями куда-то не туда. Гораздо важнее сейчас понять те детали, которые сообщил Югер, а сделать это не так-то просто…

— Скажи, существует ли у вашего народа какое-то объяснение, почему Белые вдруг начали вас убивать и почему они в итоге ушли?

— Кет, — коротко и исчерпывающе ответил вериец.

А жалко.

— Спасибо за то, что ты узнал. Если до «Тортуги» еще что-нибудь вспомнишь — скажи, даже если это мелочи.

Югер пообещал, и я неторопливо двинулся к себе в каюту по пустым коридорам «Ветреницы»: экипаж не имеет привычки здесь бродить. На корабле есть несколько общих комнат и единое информационное пространство, где обитатели могут общаться и развлекаться, чем и занимается тот костяк, который, собственно, составляет команду — группу достаточно дружных и даже сплоченных людей. Могут обитатели корабля и сидеть по своим норам, убивать время в одиночестве, как я: от налета до налета каждый предоставлен самому себе, и никто не станет выяснять, чем ты занимаешься в собственной каюте.

Никаких откровений и открытий слова верийца, увы, не содержали и совсем ничего не объяснили. Избирательность убийств могла быть продиктована десятком причин вполне человеческих и бездной иных, недоступных моему пониманию, а сказочные испытания перекликались с тем «экзаменом», которым грозился Серый. И все они вместе упирались в один, принципиальный и самый важный вопрос, не имевший ответа: зачем? Зачем нужны эти испытания, зачем вообще было нападать на верийцев? И куда, комету им в задницу, неизвестные пропали после?

А вообще, если подумать, то мотивы этих верийских легенд очень созвучны сказкам и мифам разных народов Земли. Льющийся с неба огонь, белокожие небожители, карающие и одаривающие по собственному усмотрению и никому не понятным мотивам…

Но все это имеет смысл, только если мои предположения верны и «Тортуга» связана именно с этими человекоподобными существами из сказок. А если нет, расспросы и выяснения окажутся совершенно бесплодными и заведут в тупик.

В любом случае лучше делать хоть что-то, чем молча ждать своей участи. Этот принцип не раз спасал мне жизнь, да и по мелочи порой выручал, так что отступать от него я не собирался.

…И все же, как удачно сложилось, что я не пристрелил тогда Алису. Дело даже не в эмоциях, не в симпатии к ней — последнюю глупо отрицать, компания девчонки была мне на самом деле приятна, — а в том, что она здорово пригодилась. Как минимум своевременно поправила мне руку, а я о такой возможности даже не задумывался. И отданных за девчонку денег в преддверии визита на «Тортугу» было совсем не жаль: в таких обстоятельствах за шанс улучшить главное собственное оружие — тело — можно отдать и что-то гораздо более ценное. Жалко только, что мне больше нечего отдавать. И некому.

Да и ожидание благодаря Алисе оказалось не столь изматывающим: она отлично меня развлекала, одни эти ее генетические изыскания и танцы чего стоили! По-моему, за последние семь лет я никогда не был настолько спокоен, бодр и даже, можно сказать, умиротворен. Впрочем, возможно, и за больший промежуток времени.

При этом девчонка доставляла удивительно мало хлопот, если точнее — не доставляла вовсе. Не пыталась найти приключения себе на голову на самостоятельных экскурсиях по кораблю, не испытывала пределы моего терпения, даже к андроиду привыкла, хотя, стоило мне открыть нишу, тут же пряталась в уборной. Но этот вариант полностью устраивал нас обоих.

Сама она, хоть и проспала эту ночь крепко и спокойно, теперь отчаянно трусила. Сейчас вот, например, нервно металась по каюте туда-сюда, пока я натягивал подложку — эластичный комбинезон под броню. Металась, металась, а потом, когда я потянулся за защитой, быстро приблизилась и вдруг, обняв за пояс, прижалась к моему боку, норовя спрятать голову под мышкой.

— Ты чего? — растерялся я и неуверенно предположил: — Опять паук, что ли?

Хотя такого пожирающего, цепенящего ужаса в ней не ощущалось, но выглядело похоже.

— Лучше бы паук, — судорожно вздохнула она, чуть отстранилась, подняла на меня полный тревоги взгляд. — Не хочу я идти на эту «Тортугу». У меня дурное предчувствие. Да, понимаю, что я сама себя накручиваю, и вообще интуиция моя оставляет желать лучшего, ведь нападения на транспортник я не ожидала, но… Я очень боюсь, что с тобой что-то случится. Что ты не справишься. Прости, — смущенно закончила она и неуверенно попыталась отстраниться, хотя — я чувствовал — состояние и настроение ее не изменились.

Я удержал. Осторожно обнял одной рукой, прислушался к давно забытому ощущению мягкого, теплого, живого рядом. Вроде и спали вместе, и во время танцев я ее обнимал, но чувство все равно странным образом отличалось. Впрочем, разбираться в этом не хотелось.

— Не волнуйся, в случае чего о тебе позаботится Югер. Конечно, придется немного побороться со своим страхом, но вериец — хорошая защита.

— Спасибо, — чуть отстраненно проговорила она и медленно кивнула, хотя ни выражение лица, ни настроение так и не изменились. — Только я ведь о тебе говорила… Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Неожиданно, — заметил растерянно. — Интересно, и чем я заслужил такую благосклонность? Что, воспоминания о транспортнике отпустили?

Так же медленно Алиса качнула головой, а потом неуверенно пожала плечами:

— Не знаю почему. Просто не хочу. Мне все равно кажется, что ты хороший, хотя я и сама не понимаю, как это возможно. То есть я знаю, что при необходимости ты легко меня убьешь или даже что-то похуже сделаешь, и это совсем не соответствует моему представлению о хорошем человеке. Но все равно ты совсем не такой, как остальные пираты. Тот же Шон, он вроде бы и не особенно плохой, только в нем чувствуется какая-то гниль. А ты… Не знаю. Тебя не должно здесь быть.