Шаг, другой — никаких неприятных ощущений, даже под ногами такой же пол.

— Это еще что за?.. — грубо ругнулся чуть в стороне незнакомый мужской голос, и почти одновременно с этим мы остановились.

Рискнув открыть глаза, я с облегчением выдохнула: синяя бездна осталась позади, мы стояли в просторной круглой комнате с матово-белыми стенами и сводчатым потолком, испускающим мягкий, приятный глазу свет. Из мебели — только большой круглый стол, за которым сидели абсолютно незнакомые мне типы. Однако я была почти рада их видеть: несмотря на то что некоторые рожи вызывали подспудное отвращение, это были обыкновенные, понятные живые люди, одетые кто во что горазд. Не знаю, кого я ожидала увидеть на их месте, но такой поворот меня пока полностью устраивал.

Впрочем, все эти ощущения и эмоции не помешали мне отступить за широкую спину бронированного Кляксы и продолжать наблюдать за происходящим уже из этого надежного укрытия. Например, посчитать присутствующих. Помимо нас, их оказалось тринадцать.

— Астероид тебе в задницу, Клякса, ну какого?! — проговорил наш капитан, только получилось у него не зло и не возмущенно, а скорее растерянно, даже брови удивленно взметнулись.

— Что именно? — спокойно уточнил Глеб. Лица его я не видела, но была уверена, что взгляд измененного внимательно изучает пространство и находящихся в нем людей.

— Ты на кой сюда эту шлюху потащил? И как?!

— Ты сам распорядился, чтобы все покинули корабль. — Клякса слегка пожал плечами. — И команды оставить ее где-то по дороге тоже не давал.

На последних словах я на всякий случай еще ближе придвинулась к Глебу и свободной рукой покрепче уцепилась за его локоть. Мужчина не возражал или, может, вообще не заметил.

— Пристрели ее уже, — проворчал капитан.

— Или я сейчас пристрелю обоих, — добавил, поднимаясь с места, какой-то лысый здоровяк средних лет. По-настоящему огромный, он без труда мог одной ладонью обхватить мою шею и свернуть ее одним движением пальцев.

— Уймись, Смит, — одернул его еще один мужчина — седой, узколицый, с монголоидными чертами лица и аккуратной бородкой, он больше походил на ученого, чем на пирата. — Серый правильный вопрос задал. В дыру — то, зачем он ее сюда привел, главное — как ему это удалось? Я вижу только один вариант: ее разрешили пропустить. А если разрешили, то я бы не советовал поднимать на эту девку руку. Давайте перейдем к делу, недосуг языками трепать. Значит, ты вот этого молодчика прочишь на свое место? — спокойно обратился узколицый к нашему капитану.

— «Ветреница» его признала, — ответил тот явно нехотя и добавил с нажимом: — Только его.

— Ну что ж. Садись, мальчик. — «Ученый» кивнул, явно имея в виду единственное свободное кресло. На меня этот тип поглядывал с любопытством и затаившейся в уголках глаз усмешкой.

Глеб приблизился к столу, на мгновение замешкался перед креслом, но возражать и уточнять не стал. Мою ладонь положил себе на плечо, и я осталась стоять, одной рукой вцепившись в броню мужчины, второй — в темно-синий материал спинки кресла. На ощупь тот совсем не походил на пластик: был чуть бархатистым, теплым и мягким, словно я касалась не мебели, а какого-то живого существа. Только последняя мысль отчего-то не пугала.

С другой стороны от кресла, сцепив руки за спиной, замер Серый.

Стоять под перекрестьем взглядов было страшно, но наличие какой-никакой опоры и, главное, Глеба придавало достаточно решимости, чтобы не трястись и не пытаться сползти на пол.

— Ишь ты, сообразительный. Я думал, бабу на колени усадит, — вставил еще один из мужчин, мелкий и шустрый светловолосый тип с вислыми усами.

— Значит, ты согласился на предложение Серого? — вновь взял слово седой. — Глеб Жаров, прозвище — Клякса. Землянин, измененный, сорок два года. Комиссован по ранению семь лет назад, спецрота космодесанта. Чуть меньше года отлетал на «Зеленой мечте», выжил единственный из всего экипажа, погибшего от эпидемии какой-то дряни, с тех пор уже пять лет — абордажник на «Ветренице». Родных и каких-либо привязанностей не имеет, — добавил он, насмешливо глянув на меня. — Как-то так.

— Ты мне сейчас кадровика напомнил, — мрачно проговорил Глеб. — Может, еще рассказать, чем меня привлекает работа здесь и кем я вижу себя через пять лет в вашей компании?

— Воздержимся, — весело ответил все тот же тип. Остальные молча разглядывали нас, не спеша принимать участие в беседе. — Ты с нами познакомишься, если выживешь. Никто не возражает против этой кандидатуры?

— Возражает, — подал голос Смит. — Против бабы. Что он, с ней и пойдет?

— Предлагаю оставить этот вопрос тому, кто принимает решения. А мы сейчас говорим только о личности претендента, — спокойно возразил седой.

— Да ладно, сворачивай уже. Все знают, что это формальность. Корабль принял, остальное не наша забота, — оборвал его усатый. — Я жрать хочу, у меня прыжок вот-вот закончится.

— Разумно, — согласился бородатый.

А в следующую секунду пол ушел из-под ног, и я, взвизгнув, провалилась во тьму.

Глеб Жаров (Клякса)

Падение было недолгим и весьма мягким — хозяева станции заботливо подкорректировали гравитацию. Я бы и внимания на него не обратил, если бы не Алиса: ее вопль временно оглушил меня на одно ухо и хорошо, если не контузил.

Поморщившись, я поддержал под локоть пытающуюся упасть девушку. Насколько было бы проще, оставь я ее на корабле под надежным присмотром! Но, увы, возможности такой мне не дали, да и Серый почему-то не догадался сплавить ее в тихое место перед сходкой. Нет, за девчонку можно только порадоваться, что она не потерялась и не осталась с капитанами: вряд ли ее там ожидало что-то хорошее. Но мне-то что делать с таким балластом?

Впрочем, судя по обмолвкам и удивлению Серого, он рассчитывал, что моя добыча отсеется естественным образом, как остальной экипаж. Однако этого по какой-то причине не произошло, и исправлять ситуацию капитаны — вроде бы хозяева станции и кораблей — не стали, потому что не имели права. Какие еще нужны доказательства того, что здесь заправляют совсем не пираты? А кто — это мы сейчас, похоже, выясним.

Мы стояли посреди полупрозрачного куба с ребром в пару метров. За его пределами метались неясные тени и мутные цветные пятна. Появилось неприятное ощущение, что мы находимся внутри какой-то витрины или даже небольшой декоративной вещицы, стоящей на этой самой витрине.

Как и в остальных местах станции, воздух был стерильно-чистым и безвкусным во всех смыслах. Зато чип в голове опять сбоил из-за неспособности определить мое положение в пространстве, и это раздражало: ощущение сродни головокружению, только противнее, потому что дезориентирован орган чувств, которого у тебя вроде бы и нет.

— Что, опять? — с тоской пробормотала Алиса, глухо стукнулась лбом о броню у меня на груди, да в такой позе и замерла. — Мол, отдохнули — и хватит?