Командиром я был назначен на время полета. А теперь полет кончился. Еще и не начавшись. И все равно – мы в воинской части и на выполнении задания государственной важности, пофиг что подготовительного.

– А где должен быть командир? – спросила Инна.

– Чапай, блин, – узнал я, чуть расслабляясь. – До картофана дойдем – покажешь. Короче, ждите здесь, если через десять минут не вернусь, мухом обратно в ангар, уничтожаете все записи на хрен, врубаете ликвидатор «Пионера» и бегом обратно, чтобы волной не накрыло.

– А какое мы право… – начала Инна, захлопнула рот и нахмурилась.

Вспомнила инструкцию про посадку на вражескую территорию.

– Ты правда думаешь?.. – почти прошептала она.

Что этот ангар уже пережил самоликвидацию другого секретного изделия, поэтому там и в коридоре такой бардак, закончил я мрачно, но вслух говорить не стал. Запустил в голове отсчет до шестисот и выскользнул за дверь.

Вернулся я секунд за двадцать до завершения отсчета, но чувствовал себя так, будто постарел на год. Или на десять. Или на сто.

– Как там в кино говорят – есть две новости? Тут примерно так же, только новостей сильно больше, а хороших всего две. Мы правда летали, и это будущее.

– Далекое? – спросила Инна.

– Кометой шарахнуло? – спросил Олег.

– Про далекое не знаю, но год или два точно прошло. От кометы следов не видать, но народ в масках ходит, как врачи на операциях.

– А у нас ничего нет.

– Придумаем что-нибудь. Не в противогазах же, маску хоть из наволочки можно. В общем, если и шарахнуло, то не сильно. Получилось у нас, похоже.

Олег, просияв, обнял меня и Инку, тут же смутился и убрал руки. Я сказал:

– Точняк, это третья хорошая. Класс. Но остальное все херово. Нас, похоже, захватили.

– В смысле? – все еще слегка улыбаясь, спросил Олег.

– В прямом, – сказал я. – Как Гренаду или Фолкленды. На космодромной части все разрушено, от стартового стола и казарм котлован остался. На аэродромной фирмовых машин полно и флаг вместо нашего французский, что ли. И самолет пролетел, на нем герб царский. Нас, по ходу, НАТО захватило.

– Бал-лин. А время-то какое?

– Получается, военное, – сказал я. – Ладно. Переходим к плану «Хэ». Что там первым делом уничтожать надо?

Я еще раз выглянул в окно, попробовал сесть на кровать, которая угрожающе затрещала, упрекнул ее, сел на пол, так, чтобы в окне не заметил даже тот, кому вздумается подойти вплотную к раздолбанному гостевому дому, и сказал:

– У меня, в общем, три версии. Либо на нас напали, захватили…

Олег хотел что-то презрительно возразить, так что я вскинул руку, прося не перебивать, и продолжил:

– Не всю страну, конечно, но вот как раз юг. Ради космодрома, например. Узнали про «Пионер», поняли, что это мировое господство, и быстренько сбросили нейтронную бомбу. Против нее что сделаешь? Наши пока ждут, потом отвоюют обратно, не первый же раз. Но мы пока на оккупированной территории. На военной базе Пентагона. Это первый вариант. Второй: у нас получилось, но не всё. След от кометы вдарил не по всей Земле, а по кусочку – вот по этому. Наши все эвакуировались или… В общем, эвакуировались, живут в Поволжье, за Уралом или там в Прибалтике, а тут вот французы высадились. У них же земли мало, вот у нас заброшенную попросили и осваивают, как мы, не знаю, Уренгой.

– Третий вариант, я так понимаю, еще круче, – кисло сказал Олег.

– Не круче, просто рабочая версия. Такая: противник сумел перехватить «Пионер» на посадке.

– То есть мы в Америке.

– Или во Франции – флаг видишь какой. Или в Африке, там же французская колония с космодромом, точно! Или она в Латинской Америке как раз?

– В Антарктиде, блин. И чтобы нас наколоть, они построили точно такие же аэропорт, здание, коридор и прочее, только зачем-то загашенное вусмерть?

Я почесал щеку и признался:

– Да мне самому эта версия не очень. Получается, что они умнее нас.

– А если первая, то они сильнее нас. А если вторая, то упорнее нас. То есть всю дорогу выбирать из трех худших вариантов.

– Мальчики, выбирать ничего не надо, – напомнила Инна. – Всё за нас выбрали. Всё уже случилось. Нам надо только понять что. И делать – что.

– «Что делать», роман Эн Чернышевского, – проговорил Олег меланхолично. – Читал кто-нибудь?

Мы мотнули головами. Я сказал:

– В восьмом классе вроде проходят, успеем еще.

– Теперь-то точно всё успеем, – согласился Олег. – Или ни фига не успеем.

– Но «Пионера» не взрываем пока, так?

Олег и Инна поспешно кивнули. Им ведь корабль не меньше моего жалко. Он же нас не взрывал, а, наоборот, спасал. Ну и мы его попробуем.

Мы сидели на верхнем, третьем этаже гостевого дома, в комнате над моей палатой. Бывшей моей. Картошка, вытащенная мною из костра, не сохранилась. Тумбочка, кровать и вообще палата тоже. На ее месте, как и на месте Олеговой палаты, тянулся раздолбанный пыльный залище, пара стен в котором была грубо снесена, а с остальных уныло свисали лоскуты не до конца ободранных обоев, похожие на листья сочинских пальм. Палата Инны, наоборот, оказалась забита в несколько ярусов пыльными кроватями, тумбочками и полками.

В комнате, в которой мы сидели, сохранились застеленная кровать и письменный стол, но они оказались рассохшимися и покрытыми, как и пол со стенами, слоем пыли и грязи, а еще неприятного вида потеками. Окна остались без стекол давным-давно, так что снег, дождь и пыльный ветер чувствовали себя здесь полноценными квартиросъемщиками.

– Год минимум, – сказал Олег, озираясь. – Или два.

– Наружу лучше смотри, – посоветовал я.

– Смотрю, – со вздохом признался Олег.

Смотреть наружу было неприятно. До вчерашнего дня из окна тоже не больно курорт открывался: под окнами огромный пустой плац, который подметали три раза в день, за ним скучного вида штаб, дальше все тоже усердно подметенное, плоское, низенькое или спрятанное да еще покрашенное тусклой серо-зеленой краской в десять слоев. Не скажешь, что вон там вообще-то стол для запуска ракет в космос. Огромный аэродром и испытательный полигон раскинулись слишком далеко и были не видны, зато слышны более-менее постоянно.

Железнодорожный разъезд, обычно пустовавший и обнесенный маскировочными сетями, теперь был заставлен неуместно яркими контейнерами, состава три минимум. Зато лесопосадки, за которой мы позавчера пекли картошку, почти не осталось. Торчали несколько пыльных деревьев, вокруг которых громоздились неровные отвалы песка и глины. А вместо ракетного стола и вообще всего космодрома дымилось неровное поле. Будто его долго и упорно долбали полки вражеской авиации.