Мия потрясенно посмотрела на Никандроса. Она ожидала, что он будет горевать по отцу и отдалится от нее. Она уговаривала себя быть терпеливой и верила, что он снова вернется к ней. Но услышать такие слова…

– Ты больше не хочешь жениться на мне? – Мия изо всех сил сдерживала слезы. – Ник, пожалуйста, будь честен со мной.

– Ты права. Все изменилось. Я теперь не тот человек, который требовал, чтобы ты вышла за меня ради нашего ребенка. Я считаю, что жениться нужно по политическим соображениям, а не по любви. В данный момент я не могу думать о браке. Мы не доверяем друг другу на все сто процентов, без чего наши отношения превратятся в поле битвы. А это не нужно ни мне, ни тебе.

Мия ничего не ответила. На трясущихся ногах она вышла из его кабинета и закрыла за собой дверь.

– Почему ты отправил ее обратно? – войдя в его комнату, спросила Элени.

Прошло две недели, как Мия покинула Дрэкон.

– Потому что я трус. И потому что я люблю ее.

Элени презрительно фыркнула, но в ее глазах отражалась тревога.

– Ник, я никогда не думала, что ты по натуре мученик.

– Нет. Я просто научился самосохранению. Узнал цену беспечной жизни. И понял, что мое сердце не вынесет еще одного шрама.

– Братец мой, никогда не думала, что ты такой же глупый, как остальные представители твоего пола.

– Эй! – Никандрос в шутку хлопнул ее по руке. Он не мог притворяться радостным в присутствии Элени. Боже правый, Ник до смерти устал, а до конца недели оставалось переделать еще тысячу дел.

Никандрос испытывал благоговейный страх перед Андреасом, который на протяжении многих лет занимался бесконечными, скучными и неблагодарными делами и ни разу не пожаловался. И это при том, что Теос постоянно критиковал, отменял или разбирал по косточкам все его решения.

Он так долго обижался на брата и его близость к отцу, что ситуация, в которой он оказался, была для него своего рода возмездием за прошлые обиды.

– Так что ты имела в виду? – спросил Никандрос Элени, которая так долго была поддержкой его брату, а теперь помогала ему самому.

– Ник, скажи мне, каким образом любовь к Мие делает тебя слабым? Ты ведь жил, руководствуясь одними лишь инстинктами, и говорил, что нужно принимать все удары судьбы.

– В том-то и дело, что я люблю Мию больше самой жизни и не могу довольствоваться чем-то меньшим. Мне нужно все или ничего. И я надеюсь, что наш братец вернется до того, как я окажусь прикованным к этому месту навсегда. Дрэкон не может без Андреаса.

– Но здесь есть ты.

– Я не он.

– Конечно нет. Ты это ты. Ник, среди нас троих ты сердце. Отец был настоящим безумцем, раз не разглядел, чем он обладал. Андреас – это гордость Дрэкона. Но ты, Никандрос… Ты его сердце. В тебе есть дух тех бесстрашных воинов. Ты страсть, ты радость. Ты сама жизнь.

– Элени, а что в таком случае представляешь собой ты?

– Связывающее вещество.

Никандрос громко рассмеялся.

Элени молча прильнула к нему, и Никандрос обнял ее за плечи, думая о том, как один человек может оставить после себя брешь в чьей-то жизни.

– Ник, попроси ее вернуться. Сделай так, чтобы она поверила, что ты одумался. Скажи, что так будет правильно для ребенка.

– Нет. Элли, теперь она должна выбирать. Я не могу провести остаток своей жизни, гадая, любит она меня или нет, и мучаясь сомнениями, что она осталась со мной, потому что такой поступок был разумным.

– Разумным? Ник, ни одна женщина в здравом уме не выберет такие американские горки, какими является твоя жизнь. Неужели ты не видишь, что она любит тебя?

– Если так, то она вернется. А если нет, я буду вынужден отпустить ее.

Вернувшись к себе, Никандрос упал на кровать, и его тут же окутал едва уловимый аромат розы. Его сердце болезненно сжалось.

Как же ему не хватало Мии.

Он скучал по ее теплым объятиям после тяжелого дня, по тому, как она тревожилась за него, и по страстным огонькам в ее глазах.

Никандросу казалось, что у него внутри образовалась какая-то пустота.

Но он верил, что ей будет лучше без него и без его отравляющей страсти.

Если бы не помощь Элени, организация поездки в королевский дворец с матерью и Эммануэль в придачу и в полной тайне от Никандроса превратилась бы в настоящий кошмар.

Никандрос разбил ей сердце, но она не собиралась сдаваться. Хотел он признать этот факт или нет, но он нуждался в ней. Она видела, как он горевал после смерти отца и как страдал после отъезда Андреаса. Вместо того чтобы взять ситуацию в свои руки, Мия позволила ему отдалиться от нее. Она поверила его обидным словам, когда с самого начала он своими поступками показал, как много она значила для него.

Мия не умела красиво говорить, но ей хотелось удивить Никандроса, показать ему, как много он значил для нее. Она бесстыдно потребовала у Элени, чтобы та на один вечер нашла ей самого лучшего стилиста и визажиста. А еще бальное платье и украшения.

Элени была в шоке.

– Может, ты хочешь и бриллиантовую диадему до кучи?

– Если можно, – не задумываясь, ответила Мия. – И, Элени, ты побудешь со мной?

Сестра Ника издала громкий вопль радости и поблагодарила Господа за то, что Мия, наконец, доросла до роли принцессы Дрэкона.

И все было готово в течение нескольких часов.

Во второй половине дня Мия и Элени потягивали дайкири – Мия безалкогольный – и смотрели парад бальных платьев, от легкомысленных до строгих, от закрытых до максимально открытых, в которых вырез опускался так низко, что можно было видеть пупок.

Потом наступила очередь украшений. Мия подобрала к платью серьги-подвески из настоящих бриллиантов, но отказалась от диадемы.

Красиво уложенные волосы блестящими волнами ниспадали ей на плечи. С помощью Элени Мия надела выбранное платье персикового цвета. Ее живот уже был достаточно заметен, но, поскольку низ платья состоял из пышных юбок, его удалось скрыть. Жесткий корсет приподнял ее небольшую грудь, которая виднелась в вырезе сердцевидной формы. Платье мягкими складками ниспадало до пола, прикрывая ее ступни в серебристых сандалиях.

Посмотрев на себя в зеркало, Мия приказала себе быть храброй и не трусить.

Если бы Никандрос хотел принцессу, он получил бы ее. Если бы он хотел гламурную и изысканную жену, как в случае с Брайаном, с этим тоже не возникло бы никаких проблем.

Но он хотел просто Мию. Ту Мию, которая носилась по футбольному полю, потому что никто не мог обидеть ее там, которой она была до того, как ее отец стал зависим от игры, и которой она могла быть, если бы Сумасбродный Принц из Дрэкона принадлежал ей.