тупо уставилась на него хлопая длинными ресницами, потом как будто поняла.

— Сейчас, сейчас, — пытаясь открыть крышку, забормотала она.

— Не мне! — возразил я, вцепившись ей в руку. — Слушай… Слушай внимательно, принцесса! На окраине парка, рядом с фонтаном, по левую сторону от леса из земли торчит знамя с соколом, там лежит умирающий рыжий парень. Дай ему зелье! Не ходи одна…

Больше удерживать сознание я не мог. И погрузился во тьму глубоко и безнадежно, а так хотелось бы сейчас погрузиться в другое место.

Очнулся я от того, что чья-то нежная ладошка похлопывала меня по щеке.

— Эрик! Эрик, очнитесь.

Я с усилием приподнял тяжелые веки. На меня смотрели синие глаза златовласки.

— Мы сделали то, о чем вы просили! Дали зелье, умирающему слуге!

Я нашел в себе силы присесть, облокотившись о стенку. Времени, судя по всему, прошло совсем немного, и я все еще был очень слаб, вдобавок жрать опять хотелось, хоть умри.

— И как? — спросил я.

— Подействовало! — явно очень гордая собой, сообщила златовласка. — Однако, он сразу уснул. Он очень тяжелый. Мы с Евой не сможем его донести и вы, судя по всему — тоже. А там может быть опасно. Я подумала может попросить Томаша помочь…

Златовласка была права. Фил еще был в большой опасности, но обращаться за помощью к её братцу я, естественно, ни за что бы, не стал. Во-первых, эта гнида и не помогла бы, а во-вторых, просить помощи у врага — это все равно что просить у него милостыню.

— Нет, принцесса, Томаша мы ни о чем просить не будем. Дальше я сам. Спасибо вам, красавицы.

— Но вы не сможете в таком состоянии его утащить!

— Зато я могу посторожить его сон, — улыбнулся я.

— О случившемся я все равно вынуждена буду доложить родителям Стеллы, — сурово предупредила фрейлина.

— Арья, не будь занудой. Если мои родители узнают о случившемся — нам с тобой попадет в первую очередь, — надменно вздернув свой милый носик, осадила фрейлину Стелла. — Это будет нашей тайной.

— Как пожелаете, госпожа, — недовольно поджала губы Арья.

И как в семейке Крайкосов могло родится такое чудо. Я улыбнулся златовласой прелестнице, она же одарила меня таким горячим взглядом, что я чуть было не отослал фрейлину прочь и не занялся Стелиным воспитанием. Ну, разве дело так дразнить голодных мужчин? Но я подавил соблазн — успеется.

— Спасибо, милые дамы, — вставая, поклонился я. — Вы помогли спасти одну невинную жизнь хорошего парня. А сейчас мне пора творить великие свершения.

Я не стал уточнять, что первым из моих великих свершений будет поход на кухню, чтобы утолить голод.

Сначала я заскочил в комнату. Брезгливо сдернул с кровати облеванное покрывала и взял два одеяла. Потом уже спустился вниз на кухню.

Мне показалось, что на кухне кто-то есть. Неужели Альфред опять стоит на страже у несуществующих воришек? Но Альфреда здесь не было, зато кто-то явно поживился запасами, а воришки то вовсе не такие фантомные, как я сначала подумал.

Но сейчас было не до них. Я взял пять пирогов и кусок индейки и скорее помчал к Филу.

Слава Триликому, парень спокойно спал в свете луны и звезд. Крови не было, но если присмотреться, то от уголка губ до уголка глаза лицо прочерчивал, едва заметный шрам. Жить будет и ладно, а шрамы только украшают мужчин.

Я вытащил знамя, в моих руках оно сразу обрело форму меча. Меч был все-таки капец каким тяжелым.

— Спасибо, дружище, — похвалил я меч.

Меч был слегка в обиде за то, что я его в последнее время использую преимущественно не по назначению, я успокоил его, что скоро у него будет много работы.

Накрыл Фила одеялом. Сам привалился рядом. Набросился на пироги, вкусные оказались один с рисом и рыбой, другой с картошкой, мясом лучком, а третий с творогом. Остальные два я уговорил себя оставить Филу.

Раздумывая над событиями и поклевывая носом, я время от времени срывался в опасную дремоту. Но в целом пост свой нес достойно.

Ближе к рассвету Фил зашевелился, застонал и вдруг, как ужаленный в жопу воробей подорвался с места.

— Эй, полегче, приятель! Не надо таких резких движений!

— Эрик! Эрик! — Фил ощупывал лицо и тело. — Я ему ничего не сказал, честно! Ничего не сказал про тебя!

— Я верю тебе! Верю Фил!

— Он… он хотел срезать мне лицо… — Фил вдруг сел на землю, по-детски закрыл лицо руками и расплакался.

Кажется, натерпелся бедолага от этого писюкатого выродка. Ничего я его поймаю, я ему не только лицо срежу, он у меня собственным елдыком подавится!

— Ну-ну, хватит, Фил! — не выдержал я. — Все позади. Ты же мужик как-никак! На вот лучше пирожок съешь.

Фил от пирога не отказался и с аппетитом на него накинулся. Я, преодолев приступ жадности, сунул ему и второй припасенный пирог.

— Прости, Эрик, — стараясь взять себя в руки, стал жевать парень. — А я видел тебя, в обличии сокола, думал, это предсмертный бред… Эрик, ты ведь мне жизнь спас… опять… Спасибо я тебе по гроб жизни обязан!

— Ерунда, — отмахнулся я, хотя благодарность друга легла бальзамом на мою душу. — Фил, ты мне лучше скажи, ты опознал его? Мне голос этой членистоногой клоаки показался знакомым…

Фил задумавшись, покачал головой. Рыжий замерз, его стало потихоньку трясти, поэтому он накинул на плечи принесенное мной одеяло.

— Мне тоже, Эрик, так показалось… но я не хочу наговаривать на знатного лорда… я не уверен.

— Роджер… — озвучил я, то, что постеснялся сказать вслух Фил. — Но мы это проверим…

— Как это можно проверить? — почему-то испугался Фил.

— Легко, — пожал я плечами. — Он пойдет к сэру Артуру за зельем. Я завтра спрошу у старика, брал Роджер у него зелье или нет.

— А-а-а, — успокоился Фил.

Но я уже взял след меня так просто не надуешь.

— Почему Роджер тебя так ненавидит?! — стал раскручивать я зацепку, чувствуя, что здесь самое оно копнуть. — Колись?!

Фил тяжело вздохнул и с мольбой посмотрел на меня, но я был непреклонен.

— Ну, ладно, — обреченно махнул он рукой. — Расскажу тебе, чего уж тут греха таить — дела давно минувших дней. Понимаешь, отец Роджера — это тот второй любовник мамы, после которого она лишилась силы. В общем, выходит, что Кира его сестра по отцу, а это такой несмываемый позор для сыновей лордов, если у них есть незаконнорожденные братья и сестры.

— Фил, ну как ты мог от меня это скрывать, дурачина ты — простофиля! Это же реальный мотив!