— Ты знаешь, как она выглядит?

— Майя подробно описала.

Я отвела взгляд от улыбчивых глаз Имира. Наверняка хочет показаться милым и выуживает информацию.

— Хорошо, тогда мы сможем опросить жителей.

Мальчик-король постепенно преображался в юношу. Мы ехали молча втроем, но потом Альфонс завел разговор с Имиром. Я не хотела подслушивать, просто оказалась невольным слушателем. И то, что я слышала, мне как-то не очень нравилось. По словам Имира выходило, что он приехал как раз вовремя, чтобы отправиться на новое задание. Но почему-то мне казалось, что этот человек, несмотря на отличную экипировку, наслаждается поездкой так, как вряд ли бы наслаждался тот, кто недавно вернулся из похода. Я, например, отсидела себе всю попу в седле и была бы не прочь пожить пару деньков в комфорте, поэтому по мере того, как мы удалялись на север и вместо дождя пошел пушистый снег, я не торопилась ловить, как он, снежинки на перчатки.

А он ловил, рассказывал королю-юноше о снежных чертогах Асов, о том, как мелет небесный хлеб безумная старуха Изергиль, как падает белая мука в виде снега вниз. Все это было поэтично, но…

Когда мы проезжали мимо елей, чьи лапы были опушены снегом, и он потряс их, смеясь? А когда принялся играть в снежки с королем на привале? Серьезно? Мне дали в компаньоны очень странного мага.

Король взрослел и отлично проводил время в компании Имира. Пару раз он пытался заговорить со мной, но я делала вид, что сильно погружена в свои мысли.

— Стоп! — вдруг сказал Имир, и я тут же натянула поводья, останавливая лошадь. В веселом и громыхающем голосе викинга внезапно прорезалась нотка тревоги. Он соскочил с лошади, вытащил меч из ножен и прошел по хрустящему снегу вперед. Я тоже спешилась.

Подойдя ближе, я увидела, как он медленно сканирует взглядом тихую лесную дорогу. Почувствовав мое приближение, он спокойно сказал:

— Умертвил. Три штуки. Не дай им добраться до короля.

И пошел влево. Я едва успела кивнуть королю, который, вопросительно глядя на меня, вытащил немного меч из ножен, и сама едва успела обнажить небольшой меч, как на дорогу вышли три человека.

Я ожидала, честно говоря, зомби, как в кино: полуразложившихся и страшных. Но эти трое были абсолютно нормальными, по крайней мере, казались таковыми. Имир бросился им навстречу с рычанием.

Трое противников синхронно достали свои мечи. И вот тут выяснилась их странность: они не кричали, не действовали порывисто, как обычные люди, а очень слаженно, тихо, без эмоций вступили в бой.

«Словно роботы», — мелькнуло в голове. Двое пытались убить Имира, а третий с мечом наголо бросился к нам.

Я профан в боях с мечами. Я же каратистка, а не супергерой. Да, во время тренировок спецотряда мы махали мечами, но я не была уверена в этом оружии. Я скрестила свой меч с мечом умертвия, двинулась к нему вплотную, перехватила руку… И тут поняла, что он, как каменный, а глаза у него подернуты пленкой. И меч он не выронит, потому что ему ни хрена не больно, как ни выкручивай. Это все пронеслось в голове очень быстро.

Умертвие или нет, а точка опоры есть у всех нас. Поэтому, понимая, что трюк с обезоруживанием провален, я использовала старый добрый прием дзюдо: подвернувшись под него попой, приподняла противника, лишая опоры, бросила через плечо отлаженным за годы борьбы движением, и, пока он пытался подняться, его грудь прошил меч Имира. Я обернулась и встретилась с глазами викинга. Он тяжело дышал, но широко улыбнулся мне, в уголках светло-синих глаз появились морщинки. Его меч был раскален добела или светился — я не стала проверять, но когда он вошел в ходячего мертвеца, тот дернулся и вроде как помер, если смерть внутри смерти возможна. Поймав мой задумчивый взгляд, Имир пояснил:

— Ими руководит разум хозяина, и его магия поддерживает в них подобие жизни. Наши мечи выкованы при помощи специального ритуала, их магия обрывает связь с хозяином и лишает его воли. Почему ты бросила свой меч?

— Я не очень хорошо с ними справляюсь, — честно призналась я.

Это если коротко. А так было время, когда я занималась нинзутцу — японским боевым искусством, которое включает в себя много разновидностей оружия. Мне очень нравились короткие мечи кодачи и похожие на кинжалы танто, а еще драка на шестах бо. Но этот меч был более тяжелым, как им управлять, я не знала, действовала по наитию, но куда лучше справилась бы с хорошей длинной деревянной палкой.

— Ты же наемница? — Имир удивленно поднял бровь.

Симпатия к нему тут же испарилась, я скрипнула зубами от злости. Что привязался…

— Ну и что? Каждый выбирает свой способ драться.

— Я тебя подучу, не злись. На стоянках тренировки самое то, чтобы согреться.

Он хлопнул меня по плечу так, что я чуть не легла рядом с умертвием. Мы сели на лошадей и тронулись дальше.

После столкновения с умертвиями веселье Имира по поводу прогулки слегка поутихло. Он то и дело поднимал руку, чтобы мы остановились, вглядывался в дорогу, прислушивался.

На привале он подошел ко мне, пока король разжигал костер, и признался, что за нами идут по пятам. Еще умертвия. Чтобы я была настороже.

Король Альфонс тоже что-то чувствовал, но полностью доверился Имиру. А я все не могла довериться ни одному из них.

Когда Имир начал учить меня драться на мечах, объясняя упражнения доступно, просто, а не так, как Самвел, у меня стало получаться. Но честно признаюсь, я не испытывала удовольствия от общения с викингом. В нем была какая-то подстава, что ли. Я точно знала. Все маги — те еще сволочи и хитрецы. Этот пока только притворяется терпеливым и понимающим. Наверняка его тоже подбешивает, что ему в спутницы дали террианку. Не магичку.

Порой я ловила краем глаза на себе его взгляды и от этого еще больше обрастала иглами недоверия. Что-то он задумал. Может, устранит меня, когда мы найдем Маргарет. А пока пытается казаться милым.

Король тоже пытался пробиться ко мне, но я сухо обрывала его попытки поговорить. Только ближе к вечеру, когда стало понятно, что скоро Альфонс превратится в старика, Имир достал карту.

— Через час будет первое поселение, там заночуем.

В таверну я вошла, бережно ведя под руку дряхлого старца. Мы заказали ужин, а после я помогла королю лечь, мы все остановились в одной комнате.

Старец сжал мою руку.

— Останься, Элиза, прошу.

Его такие молодые карие глаза слезились. И в них был страх. Я вдруг представила, каково это умирать каждый день, бояться, что уже не проснешься завтра.

— Все хорошо, я рядом, ваше величество.

Мне вдруг стало жалко его опять, как и тогда, во дворце. И я держала его за руку, пока он не умер. Завернув младенца потеплее, я легла рядом с ним на кровать.