— Уилвер-парк, — узнала Мередит.

Уилвер-парк — старинная музейная усадьба второстепенного исторического и художественного значения — располагался милях в пятнадцати вниз по дороге. Камера мельком окинула палладианский интерьер и проследовала в библиотеку с дубовыми шкафами, где стоял мрачный мужчина, демонстрируя зловещие пустоты на полках.

«Почти все первые издания! — доложил он. Его голос дышал возмущением. — Для сокрытия кражи проявлена немалая изобретательность. На одних полках оставшиеся книги свободней расставлены, на других раритеты заменены старыми, но не имеющими ценности книгами. Вот, к примеру… — Он вытащил том. — Это ничего не стоящее издание восемнадцатого века — не из нашей библиотеки, — воры, видимо, принесли и хитроумно поставили вместо украденного раннего английского перевода «Жизнеописаний» Плутарха».

Камера на мгновение задержалась на книге, и Мередит рванулась к экрану.

— Удивительно…

— Я бы сказал, находчиво.

— Да я не о том. — Она села на место. — Книга, которую он показал, подставная, очень похожа на ту, что я видела на выставке лотов аукциона «Бейли и Бейли». Она называлась «Служебник».

— Такие издавались сотнями между семисотыми и девятисотыми годами. В те времена совершались долгие торжественные службы. Добрые прихожане заполняли храмы. Священнослужителя в определенном смысле можно было сравнить с солистом. Не слишком одаренные время от времени заглядывали в справочник.

— Конечно, таких книг сотни, — без особой убежденности согласилась Мередит.

Камера повернулась к журналистке, серьезной энергичной молодой женщине.

«— Точно неизвестно, сколько книг похищено, — сообщила она зрителям. — Уилвер-парк закрылся на зиму в конце прошлой недели после массового наплыва туристов и откроется только весной. В это время проводится уборка, необходимые ремонтные работы, общая инвентаризация. Ежегодная проверка началась с библиотеки…»

Камера проехалась по книжным полкам, задержалась на мраморном бюсте Шекспира на письменном столе и вернулась к женщине с микрофоном.

«— …в результате чего вчера обнаружились пропажи. Это означает, что книги могли быть украдены в любое время за последние месяцы! Неизвестно даже, крали их по одной или сразу и сколько было похитителей».

Она вновь передала слово мрачному мужчине.

«— Охрану необходимо усилить, но у нас средств не хватит на дополнительный персонал. Возможно, помогут камеры наблюдения. Или будет ограничен доступ в некоторые помещения в определенные дни.

— Заказные кражи, — серьезно продолжила корреспондентка, — проблема нашего времени в мире антиквариата, который никогда еще не был таким беззащитным». — Она назойливо напомнила зрителям свое имя, фамилию и повторила, что репортаж велся из поместья Уилвер-парк.

Последние кадры, запечатлевшие библиотеку, интерьер, нотный лист, заполненный рукой Моцарта, померкли, уступив место другому сюжету.

— Я и не знал, что мир антиквариата стал таким беззащитным, — хмыкнул Маркби. — Он уже был беззащитным, когда в гробницы пирамид вломился Картер[8]и прочие, правда? Впрочем, действительно, воры, специализирующиеся на художественных ценностях, не сидят сложа руки.

— Ужас, — вздохнула Мередит. — Интересно, что стало с книгами. На торгах у Бейли полно старых изданий. Хотя не таких интересных, как пропавшие из Уилвер-парка.

— Надо попросить букинистов и аукционеров посматривать, — пробормотал Алан. — Конечно, книги, возможно, украдены по заказу, как предполагает репортерша. Для какого-нибудь коллекционера. — Он взглянул на часы. — Надо идти.

— Как скажешь.

Мередит вопросительно подняла бровь.

— Надо. Хотя и не сию минуту. Пожалуй, еще на часок задержусь.

* * *

Тристан не знал, что попал в вечерние новости. Когда их показывали по всей стране, он стоял у ворот «Тайт-Барна» с девушкой по имени Дебби Ли.

В кустах под разросшимися деревьями было темно, горел единственный слабый уличный фонарь, время от времени глухо жужжавший. Лампа раскачивалась на ветру, мимолетно бросая на парочку желтый свет. Поэтому лица казались размытыми и молодые люди в темной одежде смахивали на привидения.

Шестнадцатилетняя местная девушка Дебби была не особо хорошенькая, не особо умная. Тристан не понимал, то ли он ее жалеет, то ли она довела его до отчаяния. Он старательно скрывал свои чувства, обращаясь с ней со сдержанной страстью.

Со своей стороны Дебби видела в нем мужчину своей мечты. Она работала на птицефабрике в отделе укладки яиц рядом с производственными помещениями для несушек.

Ежась на холодном ветру, Дебби отыскала в карманах теплой куртки конверт.

— Все готово, Трис.

Тристан терпеть не мог подобное сокращение его имени, даже во время секса, но сказал:

— Молодец, Дебс.

Дебби против сокращения не возражала. Ей достаточно было слышать из его уст свое имя. А уж слово «молодец» и вовсе возносило ее на вершины блаженства.

— Риск жуткий, Трис. Если б меня застукали, прогнали бы с работы. Я хочу сказать, мне здорово повезло работать рядом с домом. В деревне никуда не пойдешь, кроме птицефабрики. Папа с меня три шкуры спустит, если я оттуда вылечу.

Тристан знал ее отца, хозяина местного паба, поэтому поверил.

— Никто тебя не застукает, Дебс. Ты ведь умная девочка. К тому же это необходимо для дела.

— Я старалась не для дела, — простодушно сказала она. — Для тебя.

Тристан смутился. Он использовал ее без зазрения совести, но безыскусное выражение преданности и верности всегда заставало его врасплох. К счастью, девушка в темноте ничего не заметила.

Впрочем, сегодня у нее на уме было еще кое-что.

— Трис… я тебе хочу помогать, только не хочу, чтобы из-за этого закрыли фабрику.

— Не закроют, — коротко бросил он.

— Надеюсь.

— Я тебе говорю, не закроют! Начальство будет строже следить, соблюдать правила, вот и все.

— Тогда ладно. Понимаешь, когда такие, как ты и твоя мама, ходят вокруг и подсовывают письма под двери, фабрику могут закрыть. А таким, как я, работа нужна. А куры — просто птицы.

— Все равно их надо содержать в человеческих условиях! — отрезал Тристан. — Не превращать в автоматы для производства яиц.

— Согласна, Трис. Когда я туда поступила, то спрашивала, что будет со всеми этими курами, когда они станут ненужными. Кто-то объяснил, что они пойдут на корма для домашних животных. На консервы для собак и кошек. Эти куры быстро приходят в негодность. Они яйца несут. Их на мясо не выращивают. Хотя подумывают открыть отделение бройлеров. Босс говорит, надо расширяться, подавать заявку на перепланировку. Значит, будет больше рабочих мест для деревни.