Однажды вечером я поднялся попить. Затем вернулся, проработал еще 30 минут, затем ушел на обычный 10-минутный перерыв.

Стоило мне снова усесться, как подскочил надзиратель Чемберс, квартерон:

– Чинаски! Ты наконец спали лея! Тебя не было сорок минут!

Как-то ночью Чемберс брякнулся на пол в припадке, с пеной изо рта и конвульсиями. Его унесли на носилках. На следующий вечер он вернулся, при галстуке, в новой рубашке, как ни в чем не бывало. Теперь он разыгрывал со мной старый гамбит питьевого фонтанчика.

– Слушай, Чемберс, попробуй быть разумным. Я отошел воды глотнуть, сел снова, проработал тридцать минут, потом ушел на перерыв. Меня не было десять минут.

– Ты спалился, Чинаски! Тебя не было сорок минут! У меня есть семь свидетелей!

– Семь свидетелей?

– ДА, семь!

– Говорю тебе, десять минут.

– Нет, мы тебя засекли, Чинаски! На этот раз ты нам попался!

И тут я неожиданно устал. Мне больше не хотелось на него смотреть:

– Тогда ладно. Меня не было сорок минут. Будь по-твоему. Пиши.

Чемберс убежал.

Я распихал несколько писем, затем подошел общий нарядчик. Худой белый мужик с клочьями седых волос, свисавшими на уши. Я взглянул на него, отвернулся и разложил еще несколько писем.

– Мистер Чинаски, я уверен, что вы понимаете правила и распорядки почтамта. Каждому сортировщику полагается два десятиминутных перерыва – один до обеда, один после. Привилегия перерыва дается администрацией: десять минут. Десять минут – это…

– ЧЕРТ БЫ ВАС ПОБРАЛ! – Я швырнул письма на пол. – Я тут сознался в сорокаминутной отлучке только для того, чтоб вас порадовать, чтоб вы слезли с моей задницы. А вы все прете и прете! Я беру свои слова обратно! Меня не было только десять минут! Я хочу видеть ваших свидетелей! Тащите их сюда!

Два дня спустя я был на бегах. Поднимаю голову и вижу все эти зубы, эту широченную улыбку, глаза сияют, само дружелюбие. Что же это там такое – зубастое? Я вгляделся пристальнее. Чемберс – лыбится мне, стоя в очереди за кофе. У меня в руке было пиво. Я подошел к мусорной урне и, глядя на Чемберса, сплюнул. И отошел. Чемберс никогда больше меня не доставал.

Малышка начала ползать, открывать мир. Марина спала по ночам в одной постели с нами. Фэй, Марина, кошка и я. Кошка тоже спала на кровати. Смотри-ка, думал я, я кормлю три рта. Как странно. Я сидел рядом и смотрел, как они спят.

Две ночи подряд я возвращался домой по утрам, ни свет ни заря, и Фэй сидела в постели, читала разделы объявлений.

– Все эти комнаты – чертовски дорогие, – сказала она.

– Еще бы, – ответил я.

Следующий вопрос, который я задал, пока она читала газету:

– Ты съезжаешь?

– Да.

– Хорошо. Завтра помогу тебе найти квартиру. Повожу тебя по округе.

Я согласился платить ей каждый месяц некую сумму. Она сказала:

– Ладно.

Фэй досталась девочка. Мне – кошка.

Мы нашли для Фэй место в восьми или 10 кварталах от меня. Я помог ей вселиться, попрощался с девочкой и поехал обратно.

Я ездил повидаться с Мариной два, три или четыре раза в неделю. Я знал: ровно столько, сколько я смогу видеть девочку, со мной ничего плохого не случится.

Фэй по-прежнему носила черное в знак протеста против войны. Она посещала местные демонстрации за мир, забастовки любви, ходила на поэтические чтения, в мастерские, на митинги коммунистической партии и сидела в кофейне для хиппи. Ребенка она брала с собой. Если она никуда не ходила, то просто сидела в кресле, курила одну сигарету за другой и читала. На своей черной блузке она носила значки протеста. Но когда я приезжал повидаться, она обычно куда-то отваливала с девочкой.

Однажды, правда, я застал их дома. Фэй ела подсолнечные семечки с йогуртом. Хлеб она тоже себе пекла сама, только он не очень хорошо поднимался.

– Я познакомилась с Энди, он водит грузовик, – сообщила она мне. – Еще он пишет маслом. Это одна из его картин. – И Фэй показала на стену.

Я играл с девочкой. Бросил взгляд на картину. Ничего не сказал.

– У него большой хуй, – продолжала Фэй. – Как-то вечером он заехал и спросил у меня: «Как тебе понравится ебаться с большим хуем?» – и я ему ответила: «Я бы предпочла ебаться с любовью!»

– Судя по всему, он человек светский, – сказал я.

Я еще немного поиграл с девочкой, потом уехал. Мне светил плановый экзамен.

Вскоре после этого я получил от Фэй письмо. Она и ребенок теперь жили в коммуне хиппи в Нью-Мексико. Славное местечко, писала она. Марина хоть сможет тут дышать.

В письмо она вложила маленький рисунок, который девочка для меня нарисовала.

ДЕПАРТАМЕНТ ПОЧТ

КАСАТЕЛЬНО: Предупреждение

КОМУ: М-ру Генри Чинаски

Настоящим Департаментом была получена информация, указывающая на то, что Вы были задержаны Департаментом Полиции Лос-Анджелеса 12 марта 1969 года по обвинению в пьянстве.

В связи с вышеизложенным Ваше внимание обращается на Раздел 744.12 Почтовой Инструкции, гласящий:

«Почтовые работники служат общественным интересам, и их поведение во многих случаях должно подвергаться большим ограничениям и соответствовать более высоким стандартам, нежели поведение некоторых других частных служащих. От работников почты требуется как в рабочее, так и во внеслужебное время вести себя таким образом, который благоприятно отражал бы работу Почтовой Службы. Хотя в политику Департамента Почт не входит вмешательство в частную жизнь своих служащих, вышеуказанная политика требует, чтобы почтовый персонал был честен, надежен, заслуживал доверия, обладал хорошей репутацией».

Несмотря на то, что Ваш арест был произведен по сравнительно незначительному обвинению, он составляет свидетельство о Вашей неспособности вести себя как подобает и таким образом, который благоприятно отражал бы работу Почтовой Службы. Настоящим Вам вынесено предупреждение, что повторение подобного правонарушения или иное столкновение с полицейскими властями не оставит настоящему Департаменту иного выхода, кроме рассмотрения применения к Вам мер дисциплинарного воздействия.

При желании Вы можете предоставить письменное объяснение по поводу случившегося.

ДЕПАРТАМЕНТ ПОЧТ

КАСАТЕЛЬНО: Уведомление о Предлагаемых Встречных Мерах Воздействия

КОМУ: М-ру Генри Чинаски

Настоящее служит предварительным уведомлением о том, что в отношении Вас предполагается применить меру отстранения от работы сроком на три (3) дня без сохранения заработной платы или иную соответствующую меру дисциплинарного воздействия. Предлагаемые меры принимаются с целью повышения эффективности службы и будут приняты не позднее 35 календарных дней с момента получения Вами настоящего письма.