Вероника, что дочь хирурга Волкова, выложила в сторис фотку. Из клиники.

Там Лида в белом халате стоит у стенда с очками, рядом Паша. Он ее за талию приобнимает и улыбается. Блондинка аж светится!

Подпись гласит: «Наши рабочие будни».

Рабочие…

Наверное, помирились? У них там, видимо, своя атмосфера в «Айрис», все друг друга знают.

«Вик, не присылай мне больше ничего по теме, ладно? “Ноготочкам” отбой», – пишу быстро.

В выходные я занимаю каждую свободную минуту! Трачу деньги в торговом центре, закупаясь одеждой, бельем, обувью. Хочу красивой себя почувствовать. Яркой, незабываемой. Давно не уделяла внешнему виду столько внимания. А тут захотелось нестерпимо!

Потом фильмы смотрю душещипательные и навзрыд рыдаю над каждым. Пью вино, страдаю, жалею себя. И по рукам бью. Каждый раз бью, когда к телефону тянусь с желанием позвонить и спросить, как дела. Предложить сок апельсиновый.

В понедельник становится капельку легче. Я стыжусь, что дала слабину и была такой жалкой всю прошлую неделю. Ничего страшного, отболит. Пусть я была в жизни Паши приключением, но ведь… классным? Надеюсь, он будет жалеть хотя бы иногда, что не попытался дать нам шанс.

В среду Матвей занимается как обычно. Ленивый в меру, даже глаза закатывает не так часто. Поэтому я очень удивляюсь, когда он звонит в одиннадцатом часу вечера. Ошибся, может?

– Да? – говорю я, прижимаю трубку к уху.

Уже готовлюсь ко сну, завтра вставать рано.

– Диана Романовна, – голос Мота запыхавшийся и будто надтреснутый. – Простите. Пожалуйста, простите. Вы можете денег занять? Срочно.

Я понимаю, что дело жизни и смерти. Либо ребенок завидно хорошо играет голосом. Тогда ему не в мед, а на актерское нужно поступать.

– Матвей, что стряслось? – пугаюсь не на шутку. – Ты здоров?

– Все отдам до рубля. Я в полиции сейчас. Сможете или нет? Больше не к кому обратиться.

– А Павел где?

– В клинике… как обычно. Мне на пять минут телефон дали, а никто не отвечает! Меня прибьют здесь.

Глава 23

Моя «Ауди» без труда находит местечко у клиники «Айрис» в одиннадцать вечера. В жизни так быстро с Викой не собирались! Какой-нибудь полковник точно бы уважительно присвистнул.

Боевая подруга с воодушевляющим именем Виктория тут для моральной поддержки. Я, конечно, смелая, но не всегда и не во всем.

Вывеска «Айрис» стильно светится белым.

Мы с Викой переглядываемся.

Поначалу я планировала прямиком в полицию: самой как-нибудь порешать. Потом вспомнила, каким тоном со мной там разговаривали до приезда папы, когда Сереженька подставить решил, и что-то расхотелось. Да и не позвонишь же отцу с проблемой мелкого Адомайтиса! Старший в глазах отца подонок, и младший катится.

Поэтому мы с Викой рванули в клинику.

– Ну и? Как я выгляжу? – спрашиваю, торопливо отстегивая ремень.

Не видела Павла так долго! Понятно, тут дело щепетильное. Не до прически с макияжем, но все же.

Все же…

– Бледная, напуганная, глаза круглые. Невинная вся, очень сексуально, – хвалит Вика.

Я быстро натянуто улыбаюсь, поправляя волосы.

– А ты чего сидишь? – поторапливаю. – Вместе пошли.

– Я вам там не нужна буду.

– Ты мне нужна каждую секунду этого вечера. Вик, умоляю!

Виктория делано вздыхает и поправляет капюшон. Мы выходим на улицу, спешим к красивому зданию с подсветкой. Трехэтажное, старое, но удачно реставрированное. Я давно на него заглядывалась, сейчас просто отмечаю, когда оказываюсь рядом. Здесь, должно быть, очень приятно работать. Я бы не отказалась.

Любоваться, впрочем, некогда. Главный вход закрыт, мы спешим к экстренному. Заходим в тамбур, охранник вежливо здоровается и предлагает надеть бахилы.

Дальше перед нами тяжелая дверь, за которой просторное помещение с круглой регистратурой в центре.

Обычная крупная частная клиника. Здесь светло, чисто, дорого, но при этом ничего сверх. Ничего, что могло бы смутить или поразить меня.

И все же целое мгновение я мешкаю, потоптавшись на пороге, потому что одну из двух девушек за стойкой узнаю сразу же. Зачесанные в тугой хвост длинные черные волосы. Запоминающиеся черты лица. Вероника смотрит в ноутбук, напротив нее стоит женщина – видимо, оформляется.

Вторая девушка говорит по телефону.

Мы с Викой переглядываемся, время тянется. Матвей там совсем один. Я решительно подхожу и здороваюсь:

– Здравствуйте. Мне нужна помощь.

Вероника быстро здоровается в ответ и продолжает разговор с клиенткой. Девушка, что говорит по телефону, поднимает палец, широко улыбается.

– Добрый вечер. Одну минуточку, пожалуйста. Сейчас закончу, – засыпает она нас своей идеальной вежливостью, с которой не поспоришь, блин. И в трубку продолжает: – Да, с собой больше ничего не нужно. Только то, что есть в списке на сайте. Конечно, аптека есть в здании… И магазин рядом. Да, верно… Мы же в самом центре.

Я снимаю шапку и раздраженно поджимаю губы.

В этот момент дальняя дверь отворяется.

Ведомая порывом, я вскидываю глаза и замираю всем телом, каждой клеточкой.

Он не выходит, а вылетает в приемную. Быстрый, порывистый. В темно-зеленой хирургической форме. Шикарно на нем сидящей. Капец.

Просто десять из десяти, клянусь вам.

Павел Адомайтис ведет глазами по ряду стульев для ожидающих, что расположены справа от меня. Нетерпеливо прищуривается. Сидящая чуть поодаль пожилая женщина, завидев его, подскакивает на месте. На ее лице паника с надеждой борются. Женщина быстро подходит к Павлу.

Он же… на самого себя и похож, и не похож одновременно. Я ведь запомнила парня, который улыбался до ушей, шутил, смеялся и отчаянно целовал меня.

Сейчас передо мной – гиперуверенный в себе строгий спец.

Павел склоняется к женщине и быстро ей объясняет что-то. Собранный и такой серьезный, что у меня от одного взгляда на него невольно пальчики ног подгибаются.

Паша говорит торопливо, женщина в слух обратилась вся. Только кивать успевает. Я замечаю, что ее лицо светлеет постепенно. Кажется, хорошие новости!

Невольно улыбаюсь, залюбовавшись и обрадовавшись тому, что у кого-то происходит что-то положительное.

– Чем я могу вам помочь? – звучит справа. – Девушки?

– Мы к хирургу, – отвечает Вика. – Спасибо. Мы его уже нашли.

Паша, видимо, услышав диалог, поднимает глаза и ведет ими по залу, оценивая фронт работы. Хмурится, но не раздраженно, а скорее сосредоточенно. Он очень, ну просто очень значительный сейчас здесь.

А потом Паша видит меня.

Моргает, словно не веря. Следом подается чуть вперед и впивается взглядом. Да так,