— Вот уж кто нам не пример, так это Римский Папа, — недовольно проворчал Николай Александрович Романов, которому всё никак не удавалось приложиться к заветной фляжке.

— А если воспользоваться опытом как трофеем, а не как примером для подражания?

Всё же Константин Ксаверьевич в первую очередь русский генерал, а уже потом поляк и предполагаемый католик. То есть, теоретически он католик по происхождению, а как там оно на самом деле… Хорошее же предложение!

Генерал-майор Алексей Николаевич Романов, кровно заинтересованный в появлении прецедента с официальным православным многожёнством, долго молчал, но вот наконец-то не выдержал и он:

— Дамы, господа, ребе Анастас… Мы вообще зачем цепляемся за замшелые традиции? В угоду кому и чему? Боимся насмешить Европу? Союзников у нас всё равно нет, так как половина мира нас боится, а другая половина боится и ненавидит, так что пусть смеются. Самым смешливым можно организовать самоубийство путём посажения на кол, и вот тогда нас опять станут уважать. Уважать сильного, наплевавшего на мнение всяких там англий и франций, и их комнатных собачек.

— Журналистов на кол без проблем, — Верховный Муфтий достал из кармана блокнот и что-то там пометил. — Даже дополнительное финансирование не понадобится, хотя и не откажусь. Есть у меня специалисты… впрочем, это не интересно.

Император Иосиф положил трубку в пепельницу и прошёлся по кабинету, неслышно ступая мягкими сапогами по толстому текинскому ковру:

— Мнение, как я вижу, почти единогласное. Только Александра Фёдоровна возражает.

Бывшая императрица, боявшаяся зятя до дрожи в коленках, подняла руки:

— Я тоже за! Вот прямо двумя руками голосую!

— И это хорошо, — кивнул император. — А как мы объясним многожёнство собственному народу?

— Даруйте привилегию георгиевским кавалерам, — предложил Бенкендорф. — Но при условии, что появление второй и третьей жены будет согласовано с уже имеющейся.

— В таком случае, Александр Христофорович, случаи многожёнства будут чрезвычайно редки, — засмеялся Иосиф Первый. — Или вы не знаете женщин, что маловероятно, или специально предложили такое условие.

— Оно само предложилось, государь, — едва заметно улыбнулся обер-прокурор Священного Синода.

— Тогда считаем вопрос решённым и объявляем о помолвке?

— После возвращения Экспедиционного Корпуса из Испании. Героям-победителям позволено много, а уж такая мелочь, как три жены…

— Предлагаю не ждать возвращения, а объявить в газетах и по радио прямо сегодня, — возразил Алексей Романов. — Они на войне, а там случается всякое. Пусть лучше… Да, пусть будет лучше.

— Поправка принимается, — согласился император. — Шампанского всем! А мне кахетинского.

— А мне шустовского, и сразу бутылку! — подхватил Николай Александрович, и вздрогнул от удара под рёбра. — Аликс, дорогая, сегодня мы обязаны напиться! У нас с тобой скоро старший внук женится!

— У нас ещё сын неженатый, — Александра Фёдоровна кивнула в сторону генерал-майора Романова.

Тот усмехнулся:

— Не беспокойтесь, маман, через месяц у вас будет десять снох, шесть внуков и четыре внучки.

— Так быстро? И ты молчал?

— Я ждал сегодняшнего дня, маман. И вот оно свершилось.

— Ники, — вздохнула Александра Фёдоровна, — извини, ты был прав насчёт шустовского. Но пусть принесут сразу три бутылки. Мы сегодня обязаны напиться!

Испания. Барселона

Собирались высаживаться в Картахене, но подводники пробили безопасный коридор к Барселоне, потопив попутно четыре английских крейсера и кучу испанской мятежной мелочи. К моменту высадки верные королю Петру Николаевичу Ольденбургскому войска удерживали узкую полоску побережья Средиземного моря с крупными городами Барселона, Валенсия, Аликанте и Картахена, не считая мелких прибрежных городков. Удерживали благодаря тому, что состояли из солдат и офицеров немецкого происхождения, перешедших на службу к испанскому королю из Российской Императорской Армии. Местные испанцы воевать если и хотели, то тщательно скрывали это.

Вообще-то монархистов в Испании много, особенно в сельской местности, но что смогут противопоставить нищие крестьяне регулярной армии, получившей боевой опят в постоянных стычках с арабами и берберами? У франкистов дисциплина, там даже сиеста длится всего два часа, а крестьяне спят после обеда с обязательным литром вина почти до захода солнца, а попытки сократить отдых воспринимают как покушение на естественные привилегии, данные ещё Фердинандом Католиком за участие в Реконкисте.

Но в любом случае, слава богу, монархисты удержали плацдарм для высадки Экспедиционного корпуса. А ещё у них в штабах сплошные предатели и франкистские шпионы, так как почти четыре десятка английских дирижаблей с бомбами появились на Барселоной ровно через час после швартовки транспортов с войсками. И что сделают с такой толпой три истребителя? Оказалось, что многое могут сделать.

Новая «Чайка» с мотором от инженера Найдёнова оказалась чудо как хороша. Скорость увеличилась на шестьдесят километров в час, повысилась скороподъёмность, самолёт чувствовал себя на вертикали не беременной коровой, а вполне себе хищной птицей, и при всём этом расход топлива уменьшился на сорок процентов. И что раньше не догадался поставить этот двигатель вместо Ярославского?

Благодаря улучшившимся ТТХ в первом же вылете на прикрытие десанта капитан Красный завалил сразу три вражеских дирижабля, во втором один, а в третьем сразу четыре. Но там повезло, так как английские воздушные пузыри уже были изрядно потрёпаны зенитной артиллерией. А победа засчитывается тому, кто сбил, а не тому, кто потрепал. Опять готовить грудь под ордена!

Налёт нанёс минимальный ущерб, гораздо меньший, чем ожидалось, но гораздо больший, чем хотелось. Ни одна бомба не упала на корабли и выгружающиеся в порту войска, но случайное попадание разнесло в клочья полевую кухню 8-й штурмовой дивизии морской пехоты Балтийского флота. Вторая бомба попала в таможенный склад, где хранилось выделенное испанцами винное довольствие. Свыше двенадцати тысяч литров выдержанного хереса, портвейна и малаги впиталось в сухую землю, вызвав лютую ненависть к мятежникам и стихийные митинги с обещаниями не брать в плен франкистов, поляков и англичан.

После пятого вылета садились почти в темноте, зато не на плавучую взлётно-посадочную полосу, а нормальный и привычный аэродром. Техники помогли уставшему Василию выбраться из самолёта, а старший из них доложил:

— Палатка для вас приготовлена, ваше высокоблагородие, но там вас дожидается какой-то генерал. Прикажете послать на хер и переночуете на линкоре?

— Посылать генералов на хер я ещё чином не вышел, господин фельдфебель, так что показывайте палатку.

Палатка как палатка. Обычная палатка для старшего комсостава на гагачьем пуху, одинаково защищающая от холода и жары. Рядом с ней уже вырыта щель для укрытия от возможных бомбёжек. На