Я просыпаюсь совершенно разбитая, с тяжелой головой. Глаза не открываются, поэтому зажмуриваю их крепче и натягиваю на себя одеяло. И чего мне не спалось в субботу ночью? Теперь дурно от недосыпа. Но чья-то рука упорно продолжает массировать мое плечо. Это ощущение можно было бы даже назвать приятным, если бы оно не выдергивало меня из дремоты. Я сбрасываю настырную руку, резко перевернувшись на другой бок, и издаю протяжный стон.

Раздается знакомый смех, который может принадлежать только одному человеку на свете. Меня охватывает радостное волнение – Тайлер рядом! – и я открываю глаза. Первые несколько секунд я не могу понять, где нахожусь и как оказалась с ним наедине, а потом окончательно просыпаюсь, и до меня наконец доходит: «О боже, я в Портленде!»

Передо мной стоит Тайлер, полностью одетый и благоухающий одеколоном.

– Извини, что разбудил.

Мне кажется, что еще глубокая ночь, однако в окна бьет солнечный свет. Я принимаю сидячее положение.

– Который час?

Мне жарко, волосы прилипли к шее, голова раскалывается. Интересно, бывает безалкогольное похмелье? Похмелье от долгой дороги? Или от сводного брата?

– Чуть больше восьми, – улыбается Тайлер.

– Восемь утра? – моргаю я, и меня даже не волнует, что я выгляжу, как хорек на стероидах. – В понедельник? Летом?

– Очень не хотелось тебя будить, – смеется Тайлер, – но не у всех сейчас каникулы. Кое-кому приходится работать.

– Работать?

– Ага.

Он бросает взгляд на часы и слегка хмурится.

– Ты сможешь собраться за полчаса?

– А где ты работаешь?

Я немного растеряна. Понятно, что он чем-то занимался весь этот год, но я никогда не задумывалась, чем именно.

– Вообще-то я должен был вернуться из Санта-Моники не раньше сегодняшнего дня, и мне на работу только завтра. Однако вчера ты спросила, чем я здесь занимался, и я хочу тебе показать, – неуверенно улыбается Тайлер.

Я вскакиваю с дивана и, забыв о затекшей шее, бегу к своим чемоданам в пустой спальне, а оттуда бросаюсь в ванную. Мне очень хочется узнать, что он здесь делал. Ведь для этого я и приехала в Портленд.

Не проходит и двадцати минут, как я появляюсь в гостиной полностью одетая, с вымытыми и высушенными волосами. Я надела свой любимый бордовый свитер с логотипом Университета Чикаго и белые конверсы. Тайлер выключает телевизор и, склонив голову набок, внимательно рассматривает мои кеды – пытается понять, его это подарок или нет.

– Нет, новые, – бесстрастно сообщаю я, поднимая ногу, чтобы он убедился в отсутствии надписи. Конверсы с надписью, которые он подарил мне прошлым летом в Нью-Йорке, уже целый год отбывают ссылку в дальнем углу моего шкафа. Я не могла заставить себя их надеть и купила другие. Рейчел предлагала выбросить старые, отдать в благотворительный магазин или сжечь, но у меня не поднималась рука.

– Ясно, – тихо говорит Тайлер. – Ладно, первым делом надо выпить кофе.

Я обеими руками «за»; опасная тема остается позади.

Кофе – сильная сторона Портленда, и я говорю это не потому, что здесь родилась. Утренняя чашка кофе для каждого жителя Портленда – святое. Мы закрываем дверь и выходим во двор. Приятно в кои-то веки увидеть по-настоящему зеленый газон! Еще нет девяти, на небе сияет солнце, воздух свеж и прохладен.

– Только, пожалуйста, не говори, что ты пьешь кофе в «Старбакс», – обращаюсь я к Тайлеру, сев в машину, и смотрю на него серьезным, немигающим взглядом.

Он улыбается, думая, что я шучу, и говорит:

– Нет.

– Тогда хорошо, – смягчаюсь я. – Куда мы едем?

– В город.

– А куда именно?

Его губы растягиваются в широченной улыбке. Я сгораю от любопытства. Тайлер всегда умел уклониться от вопросов, на которые не хочет отвечать.

– Господи, как сильно мне не хватало твоих допросов с пристрастием! – говорит он, блестя белыми зубами. – Твоей самоуверенности, упрямства и склонности к скоропалительным выводам. И того, что ты никогда не отступаешь.

– Может, мне выйти? – возмущенно спрашиваю я, приоткрывая дверцу. – Кажется, я тебе надоела.

– Я не говорил, что ты мне надоела, я сказал, что мне тебя не хватало.

Тайлер тянется через меня к дверце и захлопывает ее. Когда он проводит рукой по моей груди, я закусываю губу и перестаю дышать. Он с улыбкой возвращает руку на руль. Мы направляемся в центральную часть Портленда, где, в отличие от Лос-Анджелеса, даже по утрам нет пробок, потому что многие жители предпочитают добираться на работу на скоростном трамвае или на велосипеде. Поэтому мы доезжаем до центра меньше чем за двадцать минут.

Приятно оказаться в зеленом, не похожем ни на какой другой город, центре Портленда. Настроение только улучшается. Наверное, в детстве я принимала Портленд как должное, не замечала и не ценила его своеобразие. Как у любого города, у него есть плюсы и минусы. Портленд известен своими маленькими магазинами и ресторанчиками, пивоварнями, кинотеатрами, где продают пиво, и целой чередой стрип-клубов. Здесь можно пройти полгорода, не встретив ни одного «Макдоналдса» или «Бургер Кинга», рестораторы не верят во вред глютена, количество бездомных стремительно растет, ездить за рулем считается отстоем, и люди не разучились ходить пешком. Здесь есть даже «Пауэллс», один из крупнейших независимых книжных магазинов в мире. Он занимает целый квартал, и когда-то я ходила по нему часами, разыскивая нужные учебники.

Тогда я считала Портленд странным, скучным и отстойным. Теперь он не кажется мне отстойным, скорее наоборот – крутым. Примерно в половине десятого мы оставляем машину и идем дальше пешком. Я не слишком хорошо ориентируюсь, хотя вокруг вроде бы все знакомое. Как-то странно, что меня ведет Тайлер, должно быть наоборот.

– Знаешь, Иден, – говорит вдруг он, – Портленд не так ужасен, как ты описывала.

Я не хочу признавать, что он прав, и Портленд – не самый худший город в мире, поэтому лишь передергиваю плечами. Через два квартала я, к своей огромной радости, понимаю, где нахожусь – площадь Пионеров! На следующем квартале Тайлер делает попытку свернуть налево, но я хватаю его за рукав и тащу назад.

– Гостиная Портленда, – бормочу я, как заправский экскурсовод.

– Да, конечно, – отвечает он.

Я бросаю на него недовольный взгляд, все еще не в силах привыкнуть, что Тайлер считает Портленд своим домом, хотя на самом деле он мой. Мы стоим на углу рядом с «Нордстром». Площадь Пионеров занимает целый квартал, а ее центр спроектирован в виде амфитеатра. На камнях, которыми она вымощена, тысячи имен. В отличие от Голливуда, здесь не надо быть знаменитым, чтобы увековечить свое имя. Надо просто заплатить.

В подростковые годы я обожала площадь. Здесь всегда что-нибудь происходило: то зажигание огней на гигантской рождественской елке через неделю после Дня благодарения, то просмотр кинофильмов на открытом воздухе. Конечно, в Санта-Монике есть роскошный пляж, пирс и променад, зато в Портленде – Уилламетт, Маунт-Худ и площадь Пионеров. Каждый город по-своему уникален.