— Почти всё, — усомнился Новиков.

— Ничего-ничего, — перебил его Лешка. — Тебя наверняка кто-нибудь из Ларкиных соседей видел… Ты сигареты не покупал по дороге в ларьке?

— Покупал! — вдруг вспомнил Новиков. — У дома!

— Во сколько? — спросил Лешка.

— Ну, когда приехал, — ответил Новиков. — Наверное, около двенадцати уже.

— Не, это поздно, — сказал Лешка. — Скажут, что решил покурить. После кровавых злодеяний.

— Тьфу на тебя, что ты несешь, — обозлился Новиков.

— Думай дальше, — сказал Лешка. — Что там у тебя еще было. Цветы Ларке покупал?

— Нет.

— А чего покупал?

— Ничего не покупал.

Новиков немного подумал.

— У меня был секс с Ларкой, — сказал он шепотом.

— Поздравляю, — сказал Лешка. — Нормально все прошло?

— Прекрати, — попросил Новиков. — Она не предохраняется, — объяснил он.

— И? — поинтересовался Лешка.

— Я не знаю, может, есть способ проверить? Ну, по жидкости.

— Проверить? По жидкости? — засмеялся Лешка. — Она что, так и лежит там на диване, не шевелясь?

— Блин, Леша, что с тобой творится? — почти закричал Новиков, сам при этом не без некоторого уважения осознавая, что видит перед собой совсем другого Лешку: собравшегося, сильного, по-хорошему раздраженного.

«Так, наверное, в войну из преподавателей грамматики получаются отличные командиры», — решил Новиков.

Потом вдруг вспомнил, как Лешка звал адвоката, — и сразу чуть разуверился в своих мыслях.

— Не злись, — все еще улыбаясь, сказал Лешка. — Просто тут надо… Наверняка. То, что у Ларки был, — уже хорошо. Она не жена, не родственник — вполне пойдет как свидетель. Так что у нас у обоих алиби. Нас можно поздравить!

Новиков тряхнул головой и понял: но ведь правда — у них алиби, и никто их уже не посадит. И таксиста он найдет обязательно. И Ларка поможет. И соседи, возможно, видели его из окна. О, как же это здорово.

— Может, вина? — предложил Новиков. — У тебя есть вино? А то я сбегаю.

— Вина? — встрепенулся Лешка. — У меня есть тут… Вот. Портвейн. Напиток юности.

Лешка немного придурял, конечно, — никакой портвейн они не пили в юности, а скорей, слушали про это у Гребенщикова. Сами в те годы пили что ни попадя: паленую водку, пиво — тогда еще продавали пиво в разлив, разбавленное вроде как хлоркой.

— Это только начало, — сказал Лешка. — После того что мы докажем свою невиновность — мы еще должны этих сук наказать.

Новиков все никак не мог согнать с лица улыбку по поводу нежданного избавления от груза ложных предъяв.

— Я утром проснулся и в одну секунду все придумал, — сказал Лешка серьезно. — Слушай, в общем, — тут Новиков потянулся к нему чашкой со спиртным. — Да, на здоровье… — согласился Лешка, чокаясь с ним.

«На здоровье» прозвучало неожиданно издевательски, они оба сразу это поняли, и Лешка добавил, чуть смешавшись:

— За нас, короче.

Посидели минутку.

С легкой неприязнью отставив стакан, Лешка спросил:

— Тебя били?

Новиков открыл рот, но, смолчав, просто кивнул. Отпил и стал смотреть на дно чашки.

— И меня, — сказал Лешка. — …И у меня потекла кровь из носа.

Новиков кивнул еще раз, все еще не глядя на Лешку.

— Они не заметили и ударили меня пластиковой бутылкой по голове, по щеке… В общем, я видел как несколько капель моей крови попало на стену.

Новиков кивнул — но уже вопросительно.

— Это же доказательство, — шепотом сказал Лешка. — Это же очень легко доказать! Там моя кровь на стене! Мы их посадим!

Новиков быстро потянулся к бутылке, налил себе и сразу выпил и следом торопливо прикурил сигарету.

Лешка молча смотрел на Новикова.

— Ты понял? — спросил Лешка.

Новиков моргнул.

Зазвонил телефон, Лешка пошел в прихожую, снял трубку, выслушал кого-то и, помедлив, спросил:

— Сейчас?

Потом, помолчав, ответил:

— Он у меня.

И положил трубку.

— Нас опять вызывают, — сообщил Лешка Новикову.

У дверей полицейского управления они остановились — никто не решался войти первым.

— Ну, не будут же они нас снова бить, — процедил Новиков. — Было бы дико…

Лешка молчал, покусывая губы.

— Или позвонить кому-нибудь, предупредить? — спросил Новиков.

— Ты думаешь, они нас вызвали по телефону — и теперь убьют? — поинтересовался Лешка.

— Странно, да, — согласился Новиков. — Не должны.

Они еще постояли.

Дверь открылась, оттуда вышел тип в форме, со звездами на погонах. Друзья разошлись в стороны, пропуская офицера.

— Или заключат под стражу? Может такое быть? — спросил Новиков.

— Ну, позвони матери, — почти равнодушно предложил Лешка.

— И чего я ей скажу? «Мам, меня сейчас могут заключить под стражу за убийство»?

— Ладно, пошли, — сказал Лешка.

В здании Новиков нагнулся у будки КПП и, с трудом справляясь с неподатливым голосом, произнес:

— Нас вызывали… Кабинет? Леш, какой кабинет?

Леша назвал номер.

Полицейский в КПП позвонил куда-то, сказал: «Пришли к тебе» — и, положив трубку, не глядя на Новикова, бросил:

— К вам спустятся.

Новиков с улыбкой оглянулся на Лешку:

— Спустятся, — повторил он радостно, хотя Лешка наверняка слышал ответ.

Лешка тоже улыбнулся — но глаза были очень серьезны.

Минуты три они перетаптывались в фойе управления, пока не появился опер — тот самый, что общался с Новиковым.

Полицейский в КПП нажал свою кнопку — рычаги раскрылись.

— На минутку! — позвал опер Новикова и Лешку, указывая на большое окно в фойе.

Новиков с Лешкой, запинаясь друг о друга, прошли за опером к подоконнику.

Новиков вдруг заметил, что он выше опера — странно, а пока тот его мучил, это было незаметным. Лешка тем более — он буквально нависал над опером, но вместе с тем было видно, что он стесняется своего роста и пытается держаться от господина полицейского чуть поодаль.

— В общем, так, — сказал опер, явно торопясь поскорей распрощаться. — По вам провели проверку, и проверка не подтвердилась, — тут опер постарался сделать на лице улыбку.

— Не подтвердилась? Проверка? — переспросил Лешка, дергая плечом, чтобы согнать своего щекотного попугая.