Сапожников, в чьем участке находились бани, предложил план. Мужское отделение располагалось на первом этаже и имело особый выход в палисадник. В хорошую погоду посетители прямо нагишом рассаживались на скамейках, курили, пили пиво, а потом опять шли париться. Там надзиратель и предложил поставить засаду. Один человек сунется через главный вход и поднимет шум. Его цель – спугнуть убийцу. Тот бросится в палисадник и попадет прямо в руки арестной команды.

Алексей Николаевич после схватки с Жоржиком Могучим не рвался подраться с еще одним гигантом и охотно уступил эту честь смоленским сыщикам. На себя он взял роль пугача.

Учитывая большую физическую силу подозреваемого, к его аресту привлекли пять человек; статский советник шел шестым. Корнильев и Грундуль, подкрепленные городовыми Майдиным и Лягушкиным, должны были ждать в палисаднике, еще один городовой – караулить главный вход.

Когда полицейские шли к бане, Лыкова поразил неприглядный вид окрестностей. Весь берег Днепра был завален пользованными вениками. Вниз к реке тянулись мыльные разводы от выплеснутой воды. Полная антисанитария, куда смотрит городская управа?

Команда тихо заняла свои места. Лыков убедился, что все готовы, и ввалился в раздевальню. Он сразу увидел огромного парня, остриженного под польку. Тот сидел напротив двери и ковырял пятку. Поймав на себе взгляд сыщика, детина, как и предполагалось по плану, вскочил и бросился к задней двери. Оттуда послышались крики и шум борьбы.

Алексей Николаевич, не очень торопясь (мало ли что?), вышел в палисадник. И увидел эпическую картину. Все четверо полицейских в разных позах лежали на земле и пытались встать. А вдоль по набережной чесал голый геркулес, от которого в разные стороны шарахались испуганные прохожие. Догонять его уже не имело смысла.

Статский советник помог Грундулю подняться. Тот отряхнулся, проводил беглеца глазами и вздохнул:

– Черт египетский, едри его копалку…

– Владимир Иванович, успели ли вы разглядеть подозреваемого?

– Не успел, ваше высокородие. Как двинул он мне под клетку, думал, и дух из меня вон… До сих пор дышать трудно.

Остальные полицейские тоже встали, потирая бока и ругаясь. У Лягушкина под глазом быстро наливался синяк. Попытка ареста закончилась полным позором, разбойник дал тягаля. Но Лыкову было важно другое. Он отвел коллежского регистратора в сторону и сказал:

– А ведь это был не он.

– Как не он? – растерялся тот. – Не Вячис?

– Да.

– Но… Алексей Николаевич! Рост, физическая сила… Акцент, наконец.

– Да, совпадений много. Поэтому мы и обмишурились.

Подошли городовые, поняли, о чем речь, и загалдели:

– Как это не наш? Тринадцать вершков, корпусный, вон как нас помял! Да такой паратый[37].

Лыков остановил их взмахом руки:

– Федот, да не тот! У этого сзади, под левой лопаткой, косой шрам. Пока вы лежали, я успел разглядеть его спину.

– Ну и что? Может у Вячиса быть шрам? Может. А что его нет в приметах, еще ни о чем не говорит.

Побитые полицейские никак не хотели согласиться с тем, что огребли от постороннего. Но статский советник не стал дальше спорить, а увел отряд в управление. Там пришлось объясняться с полицмейстером, который неожиданно явился в присутствие. Гепнер и Руга выслушали рассказ и долго смеялись. Ну, бывает… Голый геркулес несется по улицам – такая картина запомнится обывателям надолго. Куда он делся? Забежал в чей-то дом, схватил одежду, прикрылся. Попробуй такому возрази. Искать беглеца будут, но шансов немного. Особенно если у него имеются сообщники.

Отчитавшись, Лыков пошел в картотеку и долго искал там нужные бумаги. Потом спустился в сыскное отделение и шлепнул ими об стол:

– Вот, глядите, кого вы сейчас пытались взять.

Надзиратели столпились вокруг него, Грундуль взял учетную карточку и стал зачитывать:

– «Стефан Осипов Андролойц, крестьянин Виленского уезда Ворнянской волости деревни Ковали. Приметы: рост тринадцать с четвертью вершков, русые волосы… Под левой лопаткой шрам сверху вниз под углом, длиной три вершка. Член банды “Кишки наружу”». Никогда не слыхал о такой!

– Она не отсюда, а из Могилева, – пояснил статский советник. – После пятого года лихие люди стали давать шайкам всякие громкие названия. В Екатеринодарской области, например, появились «Степные дьяволы», в Одессе – «Кровавая рука». Могилевские назвались вот так.

– А что они делают у нас в Смоленске? – не унимался Грундуль.

Но Ткачев сообразил первый и предположил:

– Здесь у них укрытие?

– Верно, Николай Евдокимович. Думаю, вы попали в точку. Банда очень опасная, а у вас о ней нет никаких сведений. Смоленск – крупный железнодорожный узел, в нем сходятся три дороги. Если осесть в городе, создать бивуак и выезжать отсюда на грабежи, то местная полиция ничего не узнает. Разведали, подготовились, налетели, взяли хабар и сели в поезд. Здесь затаились на месяц-два, и опять за дело.

Местные сыщики молчали, но на лицах их читалось сомнение. Лыков заметил это и продолжил:

– В марте банда убила в Варшаве кассира русско-итальянского общества волокнистых изделий. Вместе с охранником. Взяли двадцать четыре тысячи рублей.

– Большие деньги… – осторожно прокомментировал Корнильев.

– Им нужно еще больше, они готовят побег своего атамана.

Все заинтригованно слушали, и Алексей Николаевич продолжил:

– Еще в декабре прошлого года в Могилеве арестовали Востроножикова, главаря банды «Кишки наружу». Фамилия настоящая и очень негодяю подходит. Патологический тип. Всегда носил с собой лопату без рукоятки: вдруг придется закапывать труп? Любил убивать жертв шилом в висок. Сколько на нем загубленных жизней, сосчитать не удалось, но много. Сейчас он сидит в каторжной тюрьме. Кстати, не в вашей ли? Ткачев, выяснить и доложить.

– Слушаюсь, ваше высокородие.

– В отсутствие атамана бандой командует есаул, Артемий Ксандров по кличке Мамелюк. Тоже злодей первого сорта, хотя до Востроножикова ему далеко. Другие персонажи – это Безлыжин по кличке Фимка Каторжный, Мосолов – Пашка Мосол и наш знакомый Андролойц, прозвище Мальчик-с-пальчик. Вот такие у вас, господа смоленские сыщики, появились гости.

– М-да… – заговорил Ткачев. – Если мы впятером не смогли взять одного этого… мальчика, то как остальных будем брать? В Смоленске таких злодеев отродясь не было. Армию, что ли, привлечь?

– Надо вызвать людей Филиппова из Петербургской сыскной. Там волкодавы будь здоров, – предложил Лыков. И увидел, что лица смолян приняли общее выражение облегчения. Пожалуй, и впрямь надо так сделать, решил питерец. Ткачев и его подчиненные не готовы сразиться с патентованными убийцами. У них просто нет такого опыта, город слишком спокойный. Пришельцев с Коржем из Екатеринодара или Блажков с Англиченковым из Ростова[38] придавили бы эту могилевскую шваль без разговоров. Корж бы даже не поперхнулся, ему все равно, кто перед ним, – он самого черта повяжет. Вот бы кого сейчас сюда. Но Коржа нет, а есть Ткачев, который считает дни, чтобы перевестись в Киев. Как ему пойти на ножи?