Странно было то, что следующие три недели квартирой вообще никто не интересовался, хотя весь рынок ощутимо подрос. Прошло уже больше месяца, а я не могла ее продать. Но счетчик-то тикал: повышенные проценты за кредит убивали мою прибыль! Я рассказала об этом мужу, и он дал мне простой совет: снизить цену. Но меня это почему-то только взбесило, и я привела массу доводов, почему это делать глупо. Видимо, я сказала ему что-то обидное, и он, раздраженно бросив мне: «Тогда решай сама, что спрашиваешь», вышел гулять с собакой. Я открыла входную дверь и стала на весь подъезд кричать ему вслед, что если он не понимает в чем, то нечего и советы давать, и что ему единственное, что в жизни хорошо удается, так это гулять с собакой.

Через неделю меня вызвал заместитель финансового директора и сказал, что, видимо, я ошиблась с ценой, и чтобы я ее снизила. Я покраснела от обиды и внезапно охватившей меня ярости – такого унижения я никогда еще не испытывала на работе. Под вопросом была не только моя прибыль, но и моя профессиональная репутация. Но делать было нечего, и я скинула пять процентов. После этого сразу же появилась потенциальная покупательница. Я прождала ее полтора часа, а потом выяснилось, что она ошиблась адресом! Я была вне себя и сказала ей все, что она заслуживала. Больше она не звонила.

«Подумаешь! Найдутся другие», – решила я. И действительно нашлись. Через неделю я вышла еще на одного клиента, звали его Борис, но в назначенный час он тоже не приехал – попал в реанимацию в результате лобового столкновения, когда ехал на осмотр квартиры. После этого я, как назло, с гриппом свалилась и проторчала дома две недели. Вообще-то я от природы очень здоровая всегда была. Я уже и забыла, когда болела так сильно: а тут – голову от подушки оторвать не могла. Когда я вышла на работу, заместитель финансового директора очень раздраженно спросил, когда я кредит погашу, в смысле, когда квартиру продам. Он так со мной никогда еще не разговаривал, и под его нажимом я вынуждена была еще сбавить цену.

Вечером следующего дня я ожидала около подъезда Елену Львовну, очередную покупательницу. Я решила ни в коем случае не смотреть на окна чертовой квартиры, но какая-то сила потянула мою голову вверх, и в темноте октябрьского вечера я явственно различила на фоне тусклого света скрюченный женский силуэт с открытым ртом, как будто бедняге не хватало воздуха. Тело женщины сотрясали конвульсии. Я стояла как вкопанная, не в силах сдвинуться с места – такой меня охватил страх.

– Вы Ирина? – спросил приветливый женский голос, который вывел меня из состояния оцепенения. Я оглянулась – передо мной стояла молодая симпатичная женщина. Рукой она опиралась на открытую дверь автомобиля. Значит, я не расслышала, как она подъехала чуть ли ни вплотную ко мне. Я подняла голову, но окна квартиры теперь были темными. Я облегченно выдохнула.

– Вы Ирина? – повторила вопрос женщина.

– Да, да, – торопливо ответила я, – я Ирина. Пойдемте смотреть квартиру.

Мы двинулись к подъезду. Я пыталась убедить себя, что просто перепутала окна, но внутренний голос мне говорил, что ничего я не перепутала, и ничего-то мне не показалось, и что все это происходит на самом деле. Охвативший меня ужас никак не проходил, и оттого я вдруг сказала:

– Послушайте, я жду звонка. Может, Вы, Елена Львовна, поднимитесь сами, а я за Вами следом?

Покупательница на меня удивленно посмотрела и сказала, что нет, она предпочла бы идти вместе со мной, но готова подождать во дворе сколько нужно. Тогда с большим трудом я взяла себя в руки, и мы поднялись на четвертый этаж.

В квартире в этот раз я не ощутила ничего странного. Даже запах куда-то испарился. Елена Львовна, весело насвистывая, осматривала комнаты, а потом вышла на балкон. Я же, почувствовав себя в безопасности, отлучилась в совмещенный санузел. Когда я мыла руки, я вдруг ощутила чье-то дыхание в спину. Я подняла глаза и в тусклом свете единственной лампочки, вкрученной под потолком, увидела в зеркале свое отражение. Мне чуть дурно не стало! Глаза мои горели звериной ненавистью. А лицо? Как будто это было и не мое лицо вовсе – все деформированное, одутловатое и синюшного цвета. Как будто бы кто-то душил меня. Я почувствовала, что мне не хватает воздуха. Я хотела выйти из ванной, но замок никак не поддавался. Холодный пот прошиб меня. Я стала неистово трясти дверь. Видимо на шум подошла Елена Львовна и открыла дверь снаружи.

– Что с Вами, Ирина? – спросила она, с тревогой глядя на меня, как на умалишенную.

– Все в порядке, замок что-то заело, – пробормотала я.

– Да на Вас лица нет. Вам плохо?

– Так, поперхнулась просто, – соврала я и неожиданно почувствовала ничем необъяснимую злобу к своей спасительнице. Мне вдруг очень захотелось расцарапать ногтями ей все лицо, а потом долго бить ее ногами и руками. Чтобы не накинуться на нее, я до боли сжала себе кулаки, так что мои ногти впились в ладони. Ничего подобного со мной до этого никогда не случалось. Я ведь всегда добродушная была.

– Так значит, продаете за…? – и Елена Львовна назвала цену.

– Да, продаем. Конечно. Документы в порядке. У Вас деньги в наличии или надо оформлять кредит? – как будто издалека услышала я звук своего голоса и поняла, что совладала с собой.

– Кредит, но это не проблема оформить. Дело одной недели. Мне только потребуются документы на квартиру. Завтра заеду за ними к Вам в офис.

Через неделю выяснилось, что Елену Львовну с работы уволили, и кредит, соответственно, она получить уже не сможет. Это обстоятельство не удивило меня. Я почему-то точно знала, что сделка не состоится – у меня ведь развита интуиция. Тогда-то я и решила во всей этой чертовщине с квартирой разобраться. Для начала я попыталась дозвониться до Зои Сергеевны, но абонент, как выяснилось, больше не обслуживался. Тогда я отправилась в юридический отдел изучать документы на квартиру. Может, там что подозрительное есть?

– Значит так, – говорил мне въедливый юрист Володя, мой хороший знакомый. – Квартира за последний год три раза переходила из рук в руки – с таким я раньше не встречался. Последний раз к нам попала. Все сделки по минимальной стоимости. Так в договорах указано. А в реальности – тебе не надо объяснять. Небось, в ячейку сумму в пять раз большую закладывали. Ну это, в общем-то, для нас обычное явление – наши люди налоги патологически платить не хотят.

– А Зою Сергеевну как-нибудь найти можно? А то телефон у нее больше не обслуживается, – спросила я.

– Вот ее паспортные данные, адрес, если хочешь. А зачем тебе это? – равнодушно спросил Володя.

– Давай, раз спрашиваю, – резко ответила я, повысив голос.

– Видно, не зря у вас в отделе говорят, что ты в последнее время с катушек малость съехала, – озадаченно глядя на меня, пробурчал Володя и положил передо мной документы.

Я выписала паспортные данные Зои Сергеевны, а также на всякий случай телефон и адрес предыдущего владельца, некоего Артура Серафимовича Бернгольца.

Сначала я поехала по месту жительства Зои Сергеевны, в район метро Сухаревская. Не застав никого дома, я мотанулась в паспортный стол, но и там мне не смогли сказать ничего вразумительного. Так и так, прописана такая, а где она и что с ней – никто не знает. Живет одна в двухкомнатной квартире. А больше сказать ничего не могут.