в поселении никто не видел и не слышал. Соседки уже начали подозревать, что не справившийся со своим горем подросток решился на какое-нибудь непоправимое безумство. Но менее эмоционально-ориентированное мужское население Риссана смотрело на совершенно спокойно воспринимающего моё отсутствие Роя и принимало его версию, что мне просто нужно побыть одному.

Я действительно нуждался в одиночестве, но вовсе не для того, чтоб сгрести в кучу мозги и справиться с накатывающей волнами депрессухой. Как бы плохо мне ни было, истинные мотивы были несравнимо более прагматичными. Так или иначе скоро мне предстояло покинуть родное поселение, ведь тут ничто уже не держало. Несмотря на то, что какое-то время я был частым гостем в мастерской папиного брата, со временем отношения между нами охладели и общение сошло на нет. Вероятно, дядя почувствовал моё неодобрительное отношение к его слишком примитивным взглядам и образу жизни. Свои обязанности артефактора он выполнял спустя рукава, никаких попыток совершенствования не предпринимал и не видел в этом необходимости. Возможно именно поэтому он продолжал жить в пограничьи, так как в столице артефактор-неумёха не выдержал бы конкуренции с более целеустремлёнными коллегами. Здесь же мой родственник мог жить в своё удовольствие, регулярно закладывая за воротник и играя с женой в любимую игру "найди пятый угол". Игра традиционно у них проходила в два тайма: с вечера пьяный дядюшка с криками гонял тётушку, а на утро уже злая как мегера тётушка — страдающего с похмелья дядюшку. Так или иначе, вряд ли эта чудесная семья станет настаивать на своём праве на опекунство. Мне же надо было отправиться в Ограс, чтоб донести до Люшеньки страшную новость и поддержать её первое время. Но я решил, что рвану в дорогу не сразу, ведь пока Лайа не поступила в Академию ей лучше не знать, о постигшем нас несчастьи. Мне же пока стоило разобраться с доставшимися знаниями и приобретениями, так как во внезапно навалившейся взрослой жизни я мог рассчитвать только на себя и Роя, который наверняка решит уехать вместе со мной.

Высший приоритет имело изучение состояния "остановись мгновение", в которое я провалился, пытаясь затормозить Апельсинку. Повторно "остановись мгновение" удалось вызвать из внетелесной позиции лишь после долгой медитации на воспоминания, как всё случилось впервые. Замершие в воздухе пылинки и капельки воды представляли собой совершенно сюрреалистичное зрелище. Эта способность давала сказочные преимущества в любой проблемной ситуации, если бы не одно жирное-прежирное "Но". Даже страшно представить, во что превратятся связки, суставы и внутренние органы, если в таком состоянии я попытаюсь двигаться без очень долгой предварительной подготовки. Что это за состояние выяснить было не у кого. Никто из воинов Риссана о таком даже не слышал, так как высшим развитием воина-мастера считался мифический транс четвёртого уровня. Матушки, способной придти на помощь и исцелить, больше не было, потому мне теперь требовалось удесятерить осторожность. И решил я идти путём, опробованном на боевых трансах. Почему я о них говорю во множественном числе? Так я уже пол года, как стал воином-мастером второго уровня. Применяя накопленный опыт сначала максимально полно осваиваю новое состояния из бестелесого положения. Так потихоньку-полегоньку выяснилось, что «остановись мгновение» — это транс… аж седьмого уровня. Седьмого! Из него я попал в шестой, оттуда в пятый и так тихонечко дошёл до третьего, который и принялся осваивать уже в своём теле сначала сидя, потом стоя, а потом начав двигаться со скоростью мороженной черепахи. Но это «медленно и осторожно» было с моей точки зрения. С позиции стороннего наблюдателя то, что я за неделю довёл связки до состояния, когда они в углублённом зрении оставались совершенно зелёными при нормальном передвижении на третьем уровне — результат за гранью. Переход ещё через две недели на четвёртый — эпический подвиг, достойный прославления в веках. Что интересно, как только я начал ходить на четвёртом уровне, транс третьего мне стал даваться несравнимо легче и держаться не в пример дольше. Теперь осталось ещё и Роя подтянуть до таких высот — и можно трогаться в путь.

Второе висевшее дело притаранил мне Апельсинка. Наверное после гибели родителей во мне что-то сильно переклинило, поскольку я не испытал никаких эмоций, встретив вживую этого сына преступной страсти паучихи и бронетранспортёра. Вблизи он поражал воображение размерами и веявшей от каждого его движения убойной мощью. Насколько же титановые яйца были у отца и Джала Джаганна, вставших на пути этой адской машины уничтожения?! Походив вокруг замершего по моему приказу чудовища, я для себя решил никогда не отождествлять жуткого монстра, убившего моих родных и знакомых, и Апельсинку — полностью послушного моей воле объекта для изучения. Мстить за родителей этому агрегату было бы просто бессмысленно.

В первую встречу с Апельсинкой я не только добрался до найденных в зоне смерти сундука и ящика, но и взялся гонять своё ручное чудовище в разных режимах, пытаясь разобраться в его маскировке. Больше трёх часов в овраге за защитными башнями мерцал в воздухе восьминогий бегемот, прежде чем я смог наконец более менее вычленить и воспроизвести цепочки, задействованные для этого эффекта. Не то, чтоб техника была такой уж сложной, но в этой работе, как и в любой другой, требовалось набить руку и приобрести сноровку. А ещё я попутно узнал об Апельсинке кое-что совершенно невероятное. Он оказался вовсе не биороботом, как я подумал изначально и даже не нежитью, а самым натуральным киборгом с псевдо-искусственным разумом. Древние с созданием полностью искусственного интеллекта заморачиваться не стали, а пошли путём копирования собственных личностей в создаваемые изделия. Этическими вопросами такого копирования ребята, похоже, совершенно не заморачивались и просто обвешивали полученный псевдоразум кучей ограничений и жёсткой целевой функцией. Это открытие меня окрылило. Мало того, что появился шанс рано или поздно добраться до всех воспоминаний древнего мага, создавшего столь сложный псевдоразумный артефакт, так ещё и наметился путь к созданию чего-то компьютероподобного. Сильнее всего в средневековом существовании меня угнетала недоступность эксафлопсов[1] вычислительных мощностей. В какой-то момент я даже начал размышлять-фантазировать, а не пойти ли по пути от магических триггеров, регистров всех разновидностей, арифметико-логических устройств с блоками управления и до создания кластеров многоядерных процессоров… Хвала Учителю, что не пришлось браться за эту заведомо безнадёжную задачу. Хоть теоретически это всё лежало в русле моего первого образования, но количество необходимых для реализации человеко-лет[2] упорного, самоотверженного труда на много порядков превышало трудозатраты на становление Буддой, которому на всю эту суету плевать всеми его просветлёнными