— Как скажете, — не сводил с меня удивленного взгляда Михалыч.

Наконец, мы расположились на скамейке, вытянув ноги и подставив лицо жаркому летнему солнцу.

— Так что вы хотели от меня? — снова спросил Михалыч, которого, судя по всему, с каждой минутой охватывало все большее любопытство.

— Я хотела поговорить с вами по поводу Олеси.

— Олеси? — удивленно поднял брови он. — Кто это?

— Ну как? — тут пришел черед удивляться мне. — Олеся, ваша племянница, если я не ошибаюсь. Такая темненькая.

— Вы что-то путаете, девушка, — покачал головой Михалыч. — Я один у мамки с папкой рос, без сестер и братьев. И никаких племянниц у меня нет.

— Но как же… Она ведь сама ко мне приходила… Сказала, что племянница… Ничего не понимаю.

— Погодите. Давайте с самого начала, Настя. Кто вы и зачем я вам понадобился?

— Мой… Мой гражданский муж, Дима Колесников, работает у вас на лодочной станции.

— Да, вот это правда. Есть у меня такой работник. Руки у него — золотые, все может, вот прямо все! Так помог мне перед началом сезона, так помог… И сейчас продолжает. Единственное что, попросил неделю отпуска.

— Когда? — удивилась я.

— Да вот пару дней назад приходил. Ну я и дал — что уж там, если надо — значит, надо. Пока и один справляюсь.

— То есть, говорите, ни про какую Олесю вы не слышали…

— Нет, Настя, вы меня неправильно поняли. Я всего лишь сказал, что у меня нет такой племянницы — Олеси. А вот к Дмитрию девушка с таким именем несколько раз приходила. Она у нас тут работает недалеко, на рынке, всякими товарами для курортников торгует — круги там, зонты, шляпы, всякое такое. И выглядит точно так, как вы ее и описывали — темненькая, молоденькая.

— Ничего не понимаю, — покачала головой я.

— Э, милая, я и сам уже ничего не понимаю. Только то, что я сейчас кого-то, наверное, очень сильно подставил.

— Да нет, наоборот. Спасибо вам за помощь, — сердечно поблагодарила я, поднимаясь со скамеечки. — А где, вы говорили, находится этот рынок с товарами для курортников?

— А вот как выйдешь за ворота станции — идти вперед метров двести, а потом — первый поворот направо. Там будут такие дощатые белые павильончики — мороженое, хот-доги, шмотье, ну и товары эти курортные там же. Вот там она и работает, Олеся.

— Еще раз спасибо, — пробормотала я, пытаясь унять рой мыслей в голове.

— Да было бы за что. — Михалыч пытливо посмотрел на меня, словно пытаясь угадать что-то по моему выражению лица. — Ты не стесняйся, обращайся, коли возникнет надобность. И приходи, дам лодку покататься. У меня знаешь какие красавицы есть!

— Непременно приду, — пообещала я и решительно зашагала в ту сторону, куда указал Михалыч.

Пазл в моей голове, наконец, начал складываться. Эта Олеся врет на каждом шагу — вначале про Михалыча и ее родство с ним, теперь про беременность. Держу пари, что и про погибшего в аварии жениха она мне просто начесала. И вообще не исключено, что Олеся и вовсе не питает к Димке никаких чувств, просто хочет захороводить видного мужика. Здесь у них, в Щелкино, с ними напряженка — одна половина уже нашла себе дам сердца, вторая — беспробудно пьет. А тут Димон. Партия, что надо.

Я и сама не заметила, как преодолела путь до рынка. Уже увидев вдали симпатичные деревянные павильончики, сбавила шаг и попыталась отдышаться. Надо подумать, что и как сказать этой курице. Я была полна решимости докопаться до правды и разобраться и с этой мифической беременностью, и с ее отношениями с Димкой. При упоминании его мое сердце еще сладко трепетало. Оно не пускалось крутить сальто, как раньше, больше не дрожали ноги, но свою связь с Димкой я продолжала ощущать. И понимала, что, скорее всего, еще люблю его. Уже не так слепо и страстно, как пару месяцев назад, но люблю. И эти отношения, как гигантские волны, накрывают меня с головой, не давая вынырнуть наружу.

Олесю я увидела почти сразу же. Она стояла у прилавка в своем нарядном платьице и демонстрировала моей давешней знакомой — спутнице Альбертика, даме в большой красной шляпке — местный сувенир, кораблик в бутылке.

— Ах, какая красота, какая искусная работа, — восторгалась женщина, не отрывая от кораблика взгляд. — Альбертик, ты только посмотри!

— Конечно, милая, очень красиво, — послушно соглашался с ней мужичок.

— Возьмем, да?

— Обязательно возьмем. Будем смотреть на него холодными зимними вечерами и вспоминать наш отпуск.

— Да, Альбертик, ты прав! А давай еще Люське с Ванькой такой же купим, как считаешь?

— Ничего не имею против.

— Девушка, заверните нам два кораблика, — царственно заявила дама, метнув быстрый взгляд на Олесю. — Нет, давайте лучше три! Третий у вас есть?

— Простите, осталось всего два. Но я могу узнать про третий у начальника, — вежливо отметила Олеся, ловко упаковывая сувениры. Меня она еще не заметила. Лишь в тот момент, когда она протянула руку за деньгами, взгляд девушки упал на меня. Она засуетилась.

— Вот, пожалуйста, пусть они вас будут радовать, — торопливо проговорила она, протягивая пакет покупательнице.

— Девушка, подождите, так что насчет третьего кораблика-то? — не унималась дама.

— Подойдите ко мне завтра, пожалуйста, надеюсь, я уже смогу дать вам ответ, — Олеся нагнулась и протиснулась под прилавком, оказавшись в итоге рядом со мной. — А сейчас, извините, мне нужно отойти, пришла моя подруга, она нуждается в помощи.

— Хорошо, — кивнул Альбертик, а его дама, казалось бы, уже никого не слушала. Она подхватила спутника под руку и двинулась в сторону моря, продолжая восхищаться покупкой. Видимо, кораблики и их цена пришлись ей по душе.

А Олеся, наконец, повернулась ко мне. В ее взгляде сквозили неприязнь и любопытство.

— Что, Настя, теперь ты будешь за мной бегать? — с усмешкой спросила она.

— Делать мне больше нечего, — буркнула в ответ я. — Я всего лишь пришла посмотреть тебе в глаза. И узнать, сколько еще ты намерена врать.

— Где это я вру? — захлопала длинными густо накрашенными ресницами Олеся.

— Везде. Чья, говоришь, ты племянница?

— Игоря Михайловича, начальника лодочной станции. Я уже говорила тебе об этом.

— Жаль, что ты забыла предупредить об этом самого Игоря Михайловича. Он ведь даже не знал, что у него есть племянница, представляешь?

— Вот так неожиданность, — усмехнулась девушка. И куда девался ее ангельский образ, в котором она явилась передо мной в нашу первую встречу? Сейчас мы буравили друг друга взглядами, как две разъяренные кобры, готовые тотчас броситься в атаку.

— Думаю, про своего жениха, который якобы погиб в