Не успели мы и глазом моргнуть, как лавина мутантов заполонила вырубку. И, черт побери, схлынула бы за считаные минуты безо всяких эксцессов, кабы не оставленный нами снаружи дед Козьма! Сидя в укрытии, я быстро смекнул, что перепуганным тварям нет до старика никакого дела, потому что иначе те уже набросились бы на него, неважно, призрак он или живой человек. Но впавший в панику пьяный сторож уже себя не контролировал. Узрев скачущего к избушке снорка, он даже представить себе не мог, что монстр проследует мимо, как и прочие не расположенные к охоте твари. Вместо того чтобы замереть без движения, старик завопил благим матом и, вскинув ружьишко, выстрелил мутанту дуплетом в голову.

Предугадать реакцию заполучившего в морду утиную дробь снорка было легко. Какой бы страх ни гнал его вперед, стерпеть «пощечину» он не мог. Взревев, чудовище растопырило руки и бросилось на деда Козьму под грянувший следом рев других взбудораженных выстрелами мутантов. Вконец ополоумевший старик тоже зашелся в крике и, выставив перед собой разряженную двустволку, собрался ткнуть ею врага, словно пикой.

Исход этого поединка поначалу не вызывал ни малейших сомнений. Вот разъяренный снорк подпрыгивает выше крыши конторки, собираясь обрушиться на сторожа сверху и переломать ему все кости. Однако пока монстр пребывает в прыжке, ситуация на поле боя успевает радикально перемениться.

Представьте себе пилота бомбардировщика, который, сбросив бомбы на город, внезапно замечает, что города внизу нет, а отправленный им на землю смертоносный груз падает на вроде бы знакомое, но пустынное место. Таким же болваном, наверное, должен был ощутить себя снорк. Сиганув на обидчика, монстр в итоге приземлился на совершенно пустое крыльцо. Которое вдобавок за этот миг истлело вместе с конторкой и цехом так, будто прыгун находился в полете ни много ни мало – целую четверть века!

Полагаю, нет нужды объяснять, куда вдруг испарился дед Козьма и что стряслось с лесопилкой. Реалистичный мираж растаял, и все вокруг снова обратилось в тлен. Заодно исчезли кумачовые флаги, транспарант и, что хуже всего, оконное стекло и занавеска, за которыми мы прятались. Дверь и подпирающая ее трухлявая лавка, к счастью, остались. Правда, счастье то было, увы, мимолетным. Проломив крыльцо, упустивший жертву снорк начал в недоумении озираться и увидел две пялившиеся на него физиономии. Даже Кальтер со своей реакцией не успел вовремя отпрянуть от окна, а обо мне и говорить нечего. Монстру же было без разницы, кого растерзать, старика или нас. Тварь жаждала крови, а кому она принадлежит, мутанта не волновало.

Вот что случается с теми, кто отказывается протянуть руку помощи вопиющему о спасении старику! Наша история могла бы по праву стать библейской притчей, продолжай эта книга вбирать в себя подобные назидательные факты. Вероятно, в будущем пример грешников Леонида и Константина и впрямь пошел бы кому-нибудь впрок. А нам каяться в совершенном проступке было некогда. Вместо мольбы о спасении мы предпочли вновь сыграть с Господом в рулетку. И вновь по высоким ставкам. Ведь каждому сталкеру известно, насколько азартен Господь и что не в его правилах отказываться от игры, если противник бросает на кон собственные жизни.

Выстрел стариковского ружья и рев раненого снорка произвели на кишащей мутантами вырубке эффект разорвавшейся бомбы. Орда взревела на тысячи голосов и ринулась вперед так, как она, наверное, покидала Припять, спасаясь от Искателя и Буревестника. Подъем по склону снизил скорость этой волны, но теперь она опять хлынула на юг во всю свою мощь. И к своей неизбежной погибели, если, конечно, я правильно разгадал умысел апостолов Монолита.

Нам с Кальтером одновременно и повезло, и не повезло. Везение заключалось в том, что, кроме подстреленного снорка, больше ни одно чудовище не позарилось на наши головы. Однако вмиг состарившаяся на двадцать пять лет конторка стояла точно на пути живой лавины, способной шутя растоптать и более крупную преграду.

Заметивший нас снорк предпочел вторгнуться в дом культурно – через дверь, – а не прыгнул в окно, что для него было бы отнюдь не удивительно. Вышибив плечом подпертую трухлявой скамьей гнилую дверь, монстр ворвался в бытовку и налетел на стол, который Кальтер пихнул ему под ноги, прежде чем сиганул нырком в окно следом за мной. Налетев на препятствие, снорк споткнулся и, переломив пополам столешницу, загремел на пол. После чего в злобе расшвырял обломки, вскочил на ноги и бросился было обратно. Но Тимофеич предвидел, что устроенная им помеха не задержит врага надолго, и потому подстраховался. Едва выпрыгнув наружу, майор рявкнул мне «лежать!» и, не вставая, сразу метнул в окно гранату.

Снорк уже несся к двери, но прогремевший рядом с ним взрыв отшвырнул его сквозь фанерную перегородку во вторую половину здания. Что в ней находилось, мы не выясняли, однако, судя по грохоту, треску и звону битого стекла, хламу там тоже хватало. Взрыв не прикончил мутанта – мы это поняли по его воплям и шумной возне. Но кое-какие повреждения снорк получил, поскольку иначе он выкарабкался бы из-под завала гораздо раньше. А мы, вскочив с земли, помчались со всех ног к единственному подходящему нам укрытию – распиловочному цеху. Пока что мутанты огибали его, но поскольку впереди лавины бежала в основном шустрая мелюзга, то с появлением тяжеловесов все должно было круто измениться.

Почему же мы рванули именно туда? Да потому что давно заметили ржавеющую в цеху пилораму: массивный агрегат, способный пропускать через себя многотонные бревна. Своротить такой с постамента было не под силу даже псевдогигантам, не говоря уже о мутантах послабее. И куда еще, спрашивается, нам было приткнуться в обезумевшем мире, кроме этого незыблемого железного островка?

Что ни говори, а денек нынче выдался – не пожелаешь и врагу. И если я все-таки выживу, уверен: стометровка между цехом и конторкой, которую мы с Кальтером преодолели в спринтерском темпе, будет сниться мне в кошмарах до самой смерти. А расскажешь кому – черта с два поверят! За те секунды, что мы бежали к пилораме, справа и слева от нас пронеслось столько нечисти, сколько я перестрелял, пожалуй, за пару последних лет. Можете представить, каких усилий стоило мне сдерживать себя, чтобы вместо стрельбы изображать дриблингующего баскетболиста, идущего в атаку на кольцо соперника. А что прикажете делать? Обуянные паникой монстры мчались напропалую и точно не уступили бы мне дорогу. Вот и приходилось идти им на уступки в одностороннем порядке, мечась туда-сюда и радуясь, что навыки, некогда отработанные мной на баскетбольной площадке, не выветрились из памяти за столько лет.

Хитрый Кальтер пристроился у меня за спиной и, словно передразнивающий прохожих уличный мим, изловчался в точности повторять все мои финты. Хорошо еще, что здание пилорамы служило для авангарда мутантов этаким волнорезом. За ним оставалось небольшое мертвое пространство, где рассеченная надвое орда еще не успевала сомкнуться. Последнюю – самую спокойную – часть дистанции я и вовсе пронесся будто по гаревой дорожке. Здесь уже не требовалось выписывать судорожные зигзаги, и мы, совершив финишный рывок, достигли стены цеха, отделавшись лишь легким испугом.

Чтобы приткнуться под бочок к пилораме, надо было разобраться с последней преградой – стеной из почерневших от времени досок. После выстрела Козьмы и взрыва гранаты соблюдать тишину не имело смысла – засевшие на радарной станции сталкеры теперь знали о нашем присутствии. Как, впрочем, знали они и о том, что мы знаем о них. Сквозь топот и рев до нас доносились с северо-запада автоматные очереди и гранатные разрывы. Похоже, у оккупировавшей холм компании тоже сдали нервы. Это косвенно доказывало, что там находились не монолитовцы. Вместо того чтобы переждать угрозу по-тихому, как поступили бы наученные опытом прошлых Очищений сектанты, эти бродяги вступили в бой с будущими жертвами Скульптора, о чем наверняка уже пожалели.