– Те люди, чьим приказам я тогда подчинялся, хотели потом убедить меня, что я сошел с ума и что Верданди – всего лишь призрак Зоны, привидевшийся мне после того, как тот контролер покопался у меня в голове, – закончил Тимофеич свой занятный рассказ. – Меня уверяли, что следивший за мной разведывательный спутник не обнаружил никакой девочки и что на сделанных им видеозаписях я веду себя как сумасшедший. Мне даже предлагали показать место, где лежат останки человека, похожего на описанного мной ребенка…

– Ты там был?

– Нет. И записи тоже отказался смотреть, потому что и они, и улики были сфабрикованы самыми отъявленными лжецами и лицемерами, каких я только знал. Сфабрикованы с единственной целью: вернуть обратно в стадо отбившуюся от него дорогостоящую овцу, какой я являлся для своих бывших пастухов. А потом спустить с нее шкуру, дабы другим овцам неповадно было. Я двадцать лет варился в этом котле, чтобы поддаться обману мерзавцев, что кашеварят на той кухне! Не они, а я смотрел в глаза Веры, когда она рассказывала мне о гибели своих родителей. Я прошел с ней через треть Зоны и за все это время даже на миг не усомнился, что общаюсь с живым человеком. Верданди не растворялась передо мной в воздухе и вообще не проявляла никаких аномальных странностей. Она была обычным испуганным ребенком, которому просто очень хотелось вернуться домой, только и всего! И это меня она благодарила за помощь, а не тех, кто сидел в тысяче километров отсюда, гонял по небу спутник и затем обозвал мою Веру призраком. Скажи, Мракобес, тебе или твоим друзьям когда-нибудь говорили «спасибо» местные призраки?

– Говорить не говорили, – ответил я, – а вот заманивать в дурные места, бывало, заманивали. Мне трудно судить, кто из вас прав: ты или твое бывшее командование. Очень хочется верить, что правда все-таки на твоей стороне, но как тогда объяснить наши сновидения? Если ты отправил Верданди в будущее, кто в таком случае остался здесь и регулярно является к нам по ночам с одними и теми же просьбами?

– Не буду лгать – понятия не имею, – сознался Кальтер. – Но даже приснись мне Вера всего однажды и прикажи явиться в Припять в урочные время и место, неужели думаешь, я не выполнил бы ее приказ?

– Вот это меня и пугает, старик, – поморщился я. – Ты так привязался к этой девочке, что стал безрассудным и готов рисковать собственной жизнью, чтобы убедиться, действительно ли вещий сон тебе снится. Согласен, дело того стоит, при условии, что все рассказанное тобой имело место. Но что прикажешь думать мне – человеку, знающему о существовании Веры только понаслышке? Кому я все-таки поклялся, что помогу тебе, – загадка. Случись подобное наяву, я бы и слова поперек не сказал. Но клятва, данная во сне, не обязывает меня исполнять ее, насколько бы мое сновидение ни было связано с реальностью. Допустим, ты убедил меня в том, что стремишься к конкретной цели, а не идешь неведомо куда искать незнамо что. Но есть проблема. Сейчас ты – будто Колумб, который раскрыл простым, далеким от политики матросам истинные цели, что движут тобой в этом самоубийственном плавании. Однако хватит ли одного твоего признания, чтобы подавить ропот страшащейся плыть в неизвестность команды? Покажи мне обещанную чайку, Тимофеич, и я пойду с тобой дальше. Сделай так, чтобы моя чайка спустилась наконец с заоблачных высот и села на мачту рядом с твоей. Если ты способен явить такое чудо прямо здесь и сейчас, значит, я поклянусь, что сделаю все возможное, чтобы завтра на закате мы стояли в нужной тебе точке Припяти. А иначе, боюсь, одной твоей Вере будет не под силу поднять меня с этого камня и заставить идти на север.

– Что ж, Мракобес, ты сел на правильный камень, – ухмыльнувшись, молвил Куприянов. – Похоже, он действительно волшебный. Когда-то и я сидел на нем, терзаемый подобными сомнениями. Но в итоге напрочь изгнал их из головы, встал и отправился в путь с надеждой, что Вера непременно за мной вернется. А теперь, выходит, пришла твоя очередь узреть свет в конце тоннеля… Вызывай Бармена. По громкой связи.

– На кой черт?

– Узнаешь. Делай, что говорят. А когда установишь коннект, поинтересуйся, лежит ли у него в хранилище черный контейнер с цифрой «пять» на крышке.

Я вынул из чехла ПДА, открыл адресный справочник, активировал в нем нужную ссылку и включил опцию «Голосовая связь». Обычно занятой Бармен ответил практически сразу, как будто давно ждал от меня весточки.

– А, Мракобес! – долетел до нас сквозь потрескивание помех его обрадованный голос. – Приятно узнать, что ты еще жив! Как делишки-то?

– Терпимо, – ответил я, значительно умалив остроту висящего надо мной дамоклова меча. – Пока идем с отрывом, но трасса богата на сюрпризы.

– Ну, дык, разве тебе, чертяке, привыкать?.. А бродяги тут на вас с одноруким парнем ставок понаделали, – доложил хозяин «Ста рентген». – Про их соотношение я вам, пожалуй, говорить не буду, дабы не расстраивать, но ежели что, знай: я на тебя поставил.

– Весьма польщен, однако сроду не подумал бы, что ты настолько рисковый игрок, – отшутился я. – Ладно, некогда болтать, я вообще-то по делу звоню. Есть у меня к тебе один важный вопрос. Об оставленном в твоем хранилище черном ящике с «пятеркой» на крышке. Имеется такой?

– Хм… – замялся Бармен. – Дык полно у меня там ящиков. Разве все упомнишь? Может, есть тот, о котором ты толкуешь, а может, нет… Слушай, Мракобес, хоть ты мне и друг, но порядок есть порядок. И раз уж я его ввел, стало быть, для чего-то он нужен, верно? Что лежит у меня в хранилище, является частной собственностью сталкеров, информацию о которой я не вправе выдавать даже Воронину. Не думаю, что тебе понравится, сообщи я кому-нибудь об оставленном тобой на хранение хабаре. Признаться, я удивлен, что ты до сих пор не знаком с этим правилом.

– Да знаком я, знаком! Успокойся, – раздраженно бросил я, покосившись на Кальтера. Этот мерзавец явно не преминул проверить, насколько верны слухи о том, что Бармен хранит чужие тайны не хуже швейцарского банка. Надо думать, результат проверки майора вполне удовлетворил. – Просто подумал, может, владелец того ящика дал тебе какие инструкции на случай, если я вдруг о нем поинтересуюсь. Ну раз нет, значит, нет. Извини.

– Да без проблем… Еще о чем-нибудь желаешь спросить?

– Скажи ему, что однорукий дал тебе код на получение его хабара, – попросил Тимофеич.

– А сразу об этом нельзя было сказать? – огрызнулся я, прикрыв микрофон ладонью. После чего вновь взял дружелюбный тон и вернулся к разговору с Барменом: – Проклятье, чуть не запамятовал впопыхах: ведь однорукий сообщил мне код, по которому я смогу получить его ящик!

– Ну дык с этого и надо было начинать! – воскликнул хранитель сталкерского добра. – А что с твоим татуированным приятелем стряслось? Неужто с дистанции сошел?

– Другой тропой подался, чтобы следы запутать, – соврал я. – А добро свое мне завещал на случай, если я выберусь, а он нет. Вот и хочу проверить, как там мое вероятное наследство поживает и существует ли оно вообще, а то сам знаешь: однорукий – тип скользкий.

– Что верно, то верно… Надеюсь, ты точно код запомнил? Уж больно он мудреный. Погоди, сейчас файлик с договором открою, а то наизусть я такие коды не заучиваю… Давай, говори. Я сейчас один, поэтому не дрейфь: никто тебя здесь не услышит. Да, и вот еще что учти: там порядок слов нужно строго соблюдать. Поэтому ежели чего напутаешь – пеняй на себя.