Я вышел из офиса Маринина, изломанное солнце сотни раз отразилось в вертикальной глади небоскребов «Москва-Сити». В небольшом сквере неподалеку от меня гуляли празднично одетые женщины с колясками, мимо прошла старуха, яростно волоча за собой огромную черную сумку на колесиках.

Толпа окружала приземистое кирпичное здание заводоуправления. В воздухе висел сладковатый запах гари, вокруг костра из автомобильных покрышек сгрудились люди с серыми лицами. Гул голосов глухо звучал за стеклами бронированного Mercedes. Кристина невозмутимо перелистнула страницу документа на своем планшете.

— Мы готовы к штурму, основная группа под прикрытием полиции должна проникнуть в кабинет гендиректора и заменить документы. У нас будет три дня до того, как будет рассмотрена их апелляция. До этого момента мы должны будем перевести все активы на свои офшоры, — произнесла она.

В салон протиснулся представитель клиента Александр. Огромный и небритый, он смахивал на неуклюжего медведя, его камуфляжная куртка была заляпана грязью.

— Саша, ты получил наши указания? — спросила Кристина. — Нужна будет газовая горелка, два дня назад в кабинете гендиректора установили железную дверь. До сотрудников силовых структур должна быть донесена информация о том, что у защитников завода не должно быть серьезных травм, ни одной. Нам тут не нужны жертвы режима.

Александр нетерпеливо кивнул.

— Прекрасно, — я нажал на кнопку, опускающую окно, — если всё готово, начинаем!

Из толпы выскочила приземистая женщина в вылинявшей футболке с надписью Egypt. Она неуклюже размахнулась и швырнула в ОМОН полупустую бутылку пива. Снаряд не пролетел и половины пути. Бутылка упала на асфальт, из нее медленно вытекала густая жидкость, в солнечных лучах она сверкала как смола. Полицейские ударили дубинками по щитам. Звук напоминал первобытные тамтамы. Сопровождаемый истеричными выкриками из толпы, ОМОН пошел на штурм.

Мы с Кристиной сидели в лобби отеля на низких пуфиках алого цвета. Стол перед нами был заставлен коктейльными бокалами.

— Саша, финансист заказчика почитал документы, которые мы изъяли на заводе, — сказала Кристина, помешивая соломинкой в каком-то карамельно-розовом напитке, — судя по всему, наши друзья получили контроль над крайне проблемным активом. У завода законтрактованы около полумиллиарда долларов на ближайшие три года с крупнейшими американскими авиастроителями, но сейчас на компании висит триста миллионов долларов просроченной задолженности перед банками. Оказалось, что с прошлого хозяина они эти деньги не требовали, так как он лучший приятель всех крупных предпринимателей в регионе. А у наших нанимателей теперь возникнет, ну, скажем так, проблема…

С Сашей я был знаком уже больше шести лет. Низкорослый и нелепый, в очках в некрасивой железной оправе, он всегда был похож на неудачливого школьника. Это не мешало ему работать редактором отдела в одном из наиболее влиятельных экономических изданий в стране. К несчастью, у Саши была неприятная привычка выпивать на работе. Однажды он по обыкновению спал за компьютером, был день сдачи номера, в редакции царил традиционный ажиотаж с элементами истерии и суицидальности. В какой-то момент Сашу разбудили, от него требовалось переслать на верстку подготовленное под его руководством шестнадцатиполосное банковское приложение. Саша невозмутимо включил компьютер, зашел в почту. «Минутку…» — произнес он спокойным голосом и удивленно замолчал. Месяц тому назад он получил задание подготовить приложение и тут же напрочь об этом забыл. Его журналистская карьера прервалась, что не помешало ему устроиться финансовым директором сначала с сеть парикмахерских, затем в небольшую консалтинговую фирму. В конце концов он возглавил финансовый департамент холдинга, управлявшего активами группы Intersib.

— Похоже, наших клиентов слегка прокинули местные информаторы, — заметил я, — кстати, давай виски закажем, чего мы всякую сладкую гадость пьем? Что касается завода, думаю, придется его банкротить. В любом случае они отобьют затраты на операцию и получат сверху миллионов сто евро, возможно, и больше, думаю, Саша вытянет из этого завода всё что можно.

За окном четверо потасканных субъектов лет сорока пытались взять штурмом маршрутное такси. Пожилая женщина, повисшая на подножке, отчаянно отбивалась. У одного из мужчин из кармана вывалилась бутылка и покатилась по остановке. Двери маршрутки с треском захлопнулись.

— Я тут газету местную почитала, это крупнейший завод в области. Больше половины семей в городе, — Кристина кивнула головой в сторону остановки, — живут за счет этого завода. Если быть точной, жили, пока мы тут не появились.

— Крайне ошибочная точка зрения, — ответил я, — считать, что мы на что-то влияем. Это не мужчина и женщина, кстати, крайне привлекательная женщина, сидят в лобби отеля. Это просто функции, служебные программы, если хочешь, к нам как людям это не имеет ровным счетом никакого отношения. Даже номер в отеле заказан не на наши имена. Так что расслабься и давай выпьем.

— Знаешь, Петь, Эрнест Хемингуэй писал, что для того, чтобы создать хороший рассказ, нужно придумать одну честную фразу, с которой всё начинается. Потом вокруг этой фразы строится всё остальное. Мне иногда кажется, в нашем рассказе кто-то написал в начале плохую фразу. И потом вся эта гадость и пошлость так и крутятся вокруг этой фразы, и рассказ никогда не закончится, потому что писатель сам не знает, чем его можно закончить.

Мы допили виски и поднялись в номер. Город под нами был почти черным, редкие фонари тонули в синеватой толще летней ночи. Кожа Кристины пахла какими-то пряностями.

Утренний московский воздух казался абсолютно прозрачным. Я шел через небольшой сквер к Белому дому. Огромное здание придавило собой окружающий пейзаж, за трехметровой оградой виднелись выметенные до абсолютной чистоты дорожки. Я прошел через КПП, мое лицо несколько раз отразилось в закругленных бронированных стеклах. Внутри здание-монстр напоминало захолустный обком партии: обесцветившиеся от времени ковровые дорожки, искусственно обожженное дерево на стенах, космического вида пепельницы в туалетах были завалены смердящими окурками. Я шел по бесконечным одинаковым коридорам, свободная охота на чиновников была привычным спортом для большинства завсегдатаев дома. Средней руки лоббисты, представители прессы, члены бесконечных комитетов и организаций выжидали в приемных в надежде под шумок втиснуть на стол нужного функционера заранее подготовленную папку с документами. Нужный мне кабинет никогда не был предметом паломничества. Его хозяин Вадим Петрович был одним из тех незаметных людей, которые не покидают своего кабинета, несмотря на падения Кабинета министров, войны и экономические потрясения. Он был одним из наиболее известных в городе «решал» — специалистом по чужим проблемам и хранителем бесконечных связей, которые он начал копить еще в советские времена. Компания Вадима Петровича занимала два этажа в сверхсовременной башне из стекла и бетона на Кадашевской набережной, но сам он предпочитал свой микроскопический кабинет в Доме Правительства в непосредственной близости от своих основных контактов. Внешностью Вадим Петрович напоминал злого гнома. Он кивнул, приветствуя меня, и жестом указал на стоящее около стола массивное кресло с протертым сиденьем.