– У меня его больше нет. Было, да сплыло. Теперь можете называть меня как хотите. Или просто ГФЛ, служитель книги.

Сеньон вздохнул от отчаяния.

– Тот человек в исповедальне… – сменила тему Лудивина. – Почему ты его убил?

ГФЛ повернулся к ней с неподдельным удивлением на лице:

– У меня дома был труп? У меня? Так вы поэтому устроили там такой шухер с мигалками и толпой спецназовцев?

– Ты принес его в жертву?

– Нет, я вообще об этом ничего не знаю! Это не я, и без понятия кто… Может быть, сам хозяин? Да, покарал незваного гостя. Или это было послание… Как он умер?

– Какая тебе разница?

– Я должен понять, было ли это послание! Возможно, ритуал?

Слова ГФЛ звучали убедительно, и хотя в целом его поведение и монологи не обнадеживали, Лудивина чувствовала, что он не убийца.

– Ему перерезали горло.

– И все? Какие-то знаки, вырезанные на лбу? Он был голый? Пальцы отрезаны? Кровь выпущена до капли?

– Перерезанное горло – это уже немало.

ГФЛ скрипнул желтыми зубами и поморщился:

– Нет, тогда это не похоже на ритуал… А вот мой приятель-свежеватель, тот, который показывает людей такими, какие они есть, он умеет перерезать горло. Часто этим занимается.

– Зачем ему убивать кого-то у тебя дома? Ты сам его пригласил?

– Нет. Я говорил ему, где живу, но он ни разу ко мне не приходил, потому что неместный.

– Можешь нам сказать, где его найти?

ГФЛ расхохотался:

– Нет, конечно, не могу. Хозяин рассердится.

– Как ты связываешься со своим приятелем, когда тебе нужен товар?

– По телефону.

– У тебя есть мобильный? Мы его не нашли среди твоих вещей.

– Ну понятное дело, я же не дурак. Знаю, что через мобилы за нами следят с помощью больших антенн. Я звоню с городских телефонов в разных местах – тут уж ищите сколько влезет, не засечете и не вычислите. Потому что я хитрый. Лукавый. – Он засмеялся над собственным невольным каламбуром: – Не тот Лукавый, но не без лукавства!

– По какому номеру ты звонишь?

ГФЛ обаятельно улыбнулся Лудивине, как ребенок, который хочет заслужить расположение взрослых:

– А ты тоже хитрюшка! Нет, я тебе не скажу. И не сделаю ничего такого, что может помешать планам хозяина.

– Кто он, твой хозяин? – спросил Сеньон.

ГФЛ вытаращил глаза:

– Вы меня не слушаете, что ли? А? – Он медленно поднял сжатые кулаки в браслетах и вытянул руки в сторону жандармов так, чтобы они могли прочитать буквы на фалангах.

– Сатана? – уточнила Лудивина.

– Таково одно из многих его имен, – торжественно подтвердил безумец.

Она почувствовала, как вдоль позвоночника по спине скатываются капли пота. В комнате было слишком жарко.

– Значит, это он познакомил тебя с приятелем, который сдирает с людей кожу? – спросил Сеньон. – Выходит, это вполне конкретный человек, с лицом и паспортом?

– О да, он существует, не сомневайтесь, – закивал ГФЛ. – Дьявол реален. Все думают, это легенда, страшная байка, которой разве что детишек можно напугать, но нет, это всего лишь его хитрость, чтобы заставить забыть о себе! Так ему проще сеять хаос и менять человеческое общество в соответствии со своими замыслами. Сейчас мы почти такие, как ему нужно. Он скоро взойдет на трон, очень скоро…

– Ну да, конечно, – пробормотал Сеньон.

– Потому что Бог – единственный властелин, которому нет нужды являться среди людей, и Он несправедлив! Сатана займет Его место и явит себя миру. Вы знаете, что в начале времен он был изгнан Богом из-за разногласий с Ним? Сатана – оппозиционер, а Бог не терпит противников своей воли. Бог – тиран, диктатор. Напомнить вам, что однажды Он утопил все человечество просто потому, что Ему так заблагорассудилось? Он уничтожил всех, кроме Ноя, ради собственного удовольствия, под влиянием каприза. Бог безжалостен и гневлив, такова Его истинная природа. Это опасный деспот. Вот погодите, когда человечество отвернется от Него, вы увидите, что Он устроит, если никто не встанет на нашу защиту! Сатана – это символ борьбы, безграничного разума, свободы. Это наша единственная надежда.

– А в обычной жизни, среди людей, как его зовут?

Черные глаза устремили пронзительный взгляд на Сеньона, задавшего вопрос. В комнате был полумрак, и в тени выступающих надбровных дуг глаза ГФЛ жутковато поблескивали. В них были такая уверенность и такая убежденность, что от этого делалось не по себе.

– Я не могу вам его назвать. Он не простит.

– Здесь мы сможем тебя защитить.

– Защитить меня? – засмеялся ГФЛ. – Вы так думаете? Нет, от дьявола не бывает защиты. Ни для кого. Потому что ему ведомы любые наши порывы, желания и соблазны, а вы не хуже меня знаете, что соблазнов в этом мире предостаточно. Никогда в истории человечества их не было так много… А что такое, по сути, соблазн? Источник удовольствия. И в отношении к нему заключена еще одна ошибка Церкви тирана. Вера в Бога навязывает ощущение вины, воспитывает человека в страданиях, в отрицании своей животной сущности, естественных потребностей и наслаждений!

– Ты боишься хозяина или любишь его? – спросила Лудивина.

– О, я люблю его, я служу ему, я такой, какой есть, только благодаря ему, его милостью я стану тем, кем стану. А что касается страха… – ГФЛ замолчал, погрузившись в далекие воспоминания. Его лицо стало неприятно кривиться и подергиваться.

– Эй, возвращайся к нам, – позвала Лудивина. – Эй! ГФЛ! – Она пощелкала пальцами перед носом сатаниста.

Его веки дрогнули, он заморгал и словно очнулся. Теперь этот человек казался слабее, почти уязвимым.

– Что касается страха, – повторил он. – Я не могу сказать, что хозяин внушает страх. Он есть страх… Если пожелает, он может воплотить все ваши потаенные кошмары. В этом сила дьявола. Бог изгнал его из света, и ему ничего не оставалось, как научиться выживать во мраке. С тех пор он стал властелином тьмы.

ГФЛ опять говорил быстро и с такой твердой убежденностью, что ни Сеньон, ни Лудивина не имели возможности ему возразить. Они молча наблюдали за ним, пытаясь понять, почему этот человек вызывает у них такое смятение. Наконец Лудивина пришла в себя и все-таки его перебила:

– Где ты с ним познакомился?

ГФЛ помотал головой:

– Я вам больше ничего не скажу. Ему не понравится, что я обсуждаю его с вами.

– Если будешь молчать, получишь лет двадцать, а то и больше, – пригрозил Сеньон. – Ты вообще понимаешь, что можешь никогда не выйти из тюрьмы?

«На самом деле, – подумала Лудивина, – ему прямая дорога на психиатрическую экспертизу, и после нее не будет никакого судебного процесса – его признают невменяемым и навсегда запрут в психушке. При условии, что у специалистов будет достаточно доказательств его психопатологии и того, что он опасен для общества. Но пока что у нас только косвенные свидетельства, а закрыть человека лишь на том основании, что у него дома найден труп, нельзя».