Лин сидела в каком-то оцепенении от того, что услышала, она почувствовала только, как Анатоль взял ее руки в свои и поднес к губам.

— Как ты только могла подумать, что я не люблю тебя? — прошептал он. — Как я мог каждую ночь обнимать тебя, быть с тобой и не полюбить тебя?

Она смотрела на него. Неужели это правда? О, неужели это правда? Эти слова, которые он ей говорил? Эти нежные поцелуи, которыми он осыпал ее руки? Неужели она действительно слышала эти чудесные слова, которые так жаждала услышать все это время.

— И я знаю, что и ты меня любишь! — продолжал Анатоль, сжимая ее ладони в своих. — Я это вижу сейчас — по твоему лицу. По твоим глазам, по слезам, которые текут сейчас по твоим щекам. Ты любишь Джорджи и ты любишь меня, как и я люблю вас обоих. И это все, что нам нужно, Лин! — Он приблизил к ней свое лицо, нашел ее губы и поцеловал, чувствуя вкус ее слез. — Все, что нам когда-либо будет нужно, — повторил он. — Ты больше никогда не должна сомневаться во мне. Никогда! — Он снова поцеловал ее, но это был уже совсем другой поцелуй — страстный, властный. — Мы одна семья, Лин! Семья. Ты, я и Джорджи, и теперь так будет всегда!

— Но наш план был пожениться, а потом развестись, — сказала Лин срывающимся голосом.

— Это был дурацкий план! Самый дурацкий план на свете!

— Но те бумаги, что ты подписал… — начала она.

— Тимон их уничтожит, или сделаю это сам! — Он коротко рассмеялся. — Ему надо только увидеть нас, и он сразу поймет, что его страхи беспочвенны. — Его лицо стало серьезным. — Сможешь ли ты простить его, Лин?

Она вздохнула и посмотрела на Анатоля.

— Я лгала тебе лишь потому, что тоже боялась потерять Джорджи, — сказала она. — Так что я понимаю Тимона.

Он с благодарностью сжал ее руку:

— Спасибо. Я не сомневаюсь, что когда он узнает, что мы собираемся стать настоящей семьей, он будет только рад.

Все еще не смея поверить, она рассмеялась:

— О боже, Анатоль, неужели это правда? Я пришла сюда с разбитым сердцем. Мое сердце было разбито потому, что я думала, что мне придется отдать Джорджи. И потому, что думала, что ты просто использовал меня! Я и сейчас не могу до конца поверить в то, что происходит!

Неужели она снова осмелится поверить тому, что говорит Анатоль? Но сейчас она видела любовь в его глазах.

— Лин, мне нужно, чтобы ты верила мне! — сказал он. — Верила, что я буду любить тебя до конца моих дней! Прошу тебя, поверь мне!

И когда он это сказал, она почувствовала, как все ее страхи, все эти отвратительные кошмары, что преследовали ее по ночам, ушли прочь. Ушли, чтобы никогда не вернуться.

А на их месте расцвел великолепный цветок любви — ее любви к Анатолю.

Он поцеловал ее снова, обнимая руками ее и одновременно Джорджи, который мирно спал у нее на коленях. Это был бесконечный поцелуй, прерванный осторожным покашливанием возле дверей.

Анатоль обернулся и встал с дивана, оставив одну руку на плече Лин, словно заявляя этим свои права на нее.

Он посмотрел на адвоката, стоящего на пороге.

— Я думаю, — сказал он деловым тоном, — что нам удалось достичь соглашения.

— Тогда, полагаю, мне следует вас оставить, чтобы вы смогли проработать детали, — таким же деловым тоном предложил адвокат.

— На это, — ответил Анатоль, мягко сжимая плечо Лин, — может понадобиться немало времени. Может быть, вся жизнь.

Он посмотрел на нее, его взгляд был таким же теплым, как и его любовь к ней. И она ответила ему таким же взглядом.

Лин сидела в шезлонге под пляжным полосатым зонтиком. Рядом стояло блестящее хромированное кресло, в котором, благодушно улыбаясь, сидел Тимон. Возле самого моря прямо на песке расположился Анатоль, показывая Джорджи, как насыпать песок в ведерко. Но Джорджи вместо этого начал просто стучать по ведерку лопаткой, радостно смеясь.

— Я думала, вы собирались строить замок, — рассмеялась Лин.

Как приятно было видеть Анатоля на отдыхе, зная, что впереди у них еще достаточно времени. Его участие в делах корпорации Петранакоса оказалось успешным, ситуация стабилизировалась, рабочие места были сохранены. Это позволило ему провести какое-то время с семьей.

С его обожаемым Джорджи. И с его обожаемой молодой женой.

Они поженились сразу же, как только вернулись в Грецию. Тимон встретил их с радушием и был приветливым хозяином на свадьбе, за которой последовало великолепное свадебное путешествие на яхте, вместе с Джорджи.

А затем они отправились в Англию, чтобы вступить во владение домиком в Сассексе, в котором они намеревались жить время от времени. И когда они рука об руку пришли к семейному судье, чтобы получить ответ на просьбу об усыновлении, их прошение было удовлетворено.

Каждый день Лин проводила несколько часов здесь на берегу, с Джорджи и Тимоном.

— Мы начнем строить замок, как только Джорджи надоест лупить по ведру!

Тимон рассмеялся. Лин посмотрела на него. Он выглядел гораздо лучше, видно было, что лечение помогает ему.

И ей наконец удалось найти с ним общий язык.

— Я ошибся в тебе, — сказал он. — И теперь прошу прощения. Это страх заставил меня быть жестоким, но сейчас я знаю, что ты бы никогда этого не сделала. Потому что ты любишь Джорджи, любишь не меньше, чем мы. И моего внука ты тоже любишь. Я знаю, вы будете отличными родителями, какими ни Маркос, ни твоя сестра, возможно, никогда бы не были. Я знаю, — добавил он, — что Джорджи будет с тобой в безопасности.

И это было все, что ей нужно было от него услышать. Тимон снова посмотрел на своего внука и на Джорджи.

— Годы летят так быстро, — сказал он. — Кажется, еще совсем недавно Анатоль и Маркос вместе играли на берегу. Но мне повезло, очень повезло, что теперь у меня есть еще и это.

— Нам всем повезло, — сказала Лин, невольно проводя рукой по своему все еще плоскому животу. Тимон заметил ее жест. Они сказали ему сразу же, как только сами узнали об этом. Тимон нуждался в таких стимулах.

— Брат для Джорджи, — сказал он одобрительно.

— А может, и сестра, — улыбнулась Лин.

Тимон решительно покачал головой.

— Ему нужен младший брат, — сказал он. — Тот, за кем бы он присматривал, как Анатоль присматривал за Маркосом. Это сделает его самого мудрым.

Лин улыбнулась, потому что не собиралась спорить. Мальчик или девочка, этого ребенка они будут любить так же, как и Джорджи, а это главное.

Словно догадавшись, что говорят о нем, Джорджи посмотрел на них, улыбаясь.

— Вот и хорошо, Джорджи, — сказал Анатоль, — теперь мы можем начать строить замок.

Джорджи внимательно и с явным уважением посмотрел на своего нового папу, а потом, расхохотавшись, вдруг стукнул его своей маленькой лопаткой.