сунул сигарету в зубы и закурил, стараясь выдыхать дым в образовавшуюся щёлочку. — Скидываться будете или каждый со своим?

— Что? — не поняла я.

— К Алисе каждый со своим поедет или в общий котел скидываетесь? — повторил свой вопрос Фил.

— А-а-а, ты про это. Пока решили по тысяче на продукты, а со спиртным ещё не думали.

— О'кей, — отправил щелчком окурок в темноту парковки, вытащил из кармана несколько сложенных купюр и протянул одну мне. — Наличкой пойдет? Или лучше на карту перевести?

— Пойдет.

Я убрала деньги в потайной кармашек кошелька и, не удержавшись, заулыбалась. Все оказалось так просто, что даже не верилось. Теперь оставалось только договориться с Ромкой, чтобы он не решил неожиданно включить старшего брата. Вроде бы и побещал не лезть, но лишним напомнить не будет. Кто его знает? Взбредёт в голову, и пиши пропало. А Фил собрал обертки с недоеденными остатками в пакет, закинул его на заднее сиденье и посмотрел на часы:

— Поехали, отвезу тебя домой, чтобы братишка не дергался.

Включил фары и стал выворачивать руль. Я даже не стала возражать, хотя еще было не так уж и поздно. Включила магнитолу чуть громче и откинулась на спинку сиденья, наблюдая, как за окном неторопливо пролетают фонари, витрины, украшенные гирляндами деревья. В этом году город украсили так, что волей-неволей атмосфера предстоящего праздника ощущалась чуть ли не на каждом шагу. А в темное время центральные улицы так вообще становились какими-то нереально завораживающими, словно сошедшими с картинок к сказкам. Я украдкой посмотрела на Фила и ещё раз убедилась — не принц. Не про него этот пейзаж. Серый Волк — вот это будет в разы точнее. Зубастый и кусачий. Цапнул мое сердце и все.

— Что? — спросил он.

— А можешь зубами клацнуть? — спросила я.

Фил удивленно посмотрел на меня, а потом неожиданно громко раздалось клацанье зубов, и я засмеялась, мотая головой:

— Теперь точно волк.

Он усмехнулся, дернул подбородком и сильнее сдавил руль.

— Ты тогда кто? Красная Шапочка?

— А разве не похожа?

Я поправила шапку и, невинно хлопая ресничками, тихонько пропела:

Если долго, долго, долго, если долго по тропинке,

Если долго по дорожке топать, ехать и бежать,

То, пожалуй, то, конечно, то, наверно-верно-верно,

То, возможно, можно-можно-можно в Африку прийти.

— Да ну тебя! — захохотал Фил, а меня понесло:

А-а, в Африке реки вот такой ширины.

А-а, в Африке горы вот такой вышины.

А-а, крокодилы, бегемоты,

А-а, обезьяны, кашалоты,

А-а, и зеленый попугай,

А-а, и зеленый попугай!

Толкнула его ладошкой и недовольно протянула:

— Ну-у-у же, давай со мной!

— У меня голоса нет.

— Ну, Фил! Ну хотя бы попробуй! Это же весело!

Он тряхнул головой и, давясь от смеха, начал:

Если кто-то, кто-то, кто-то просит сделать, что-то, что-то,

Значит этот кто-то, кто-то, может ножками бежать.

Если у меня нет слуха, наступил медведь на ухо,

Я не буду-буду, как зелёный попугай!

Я захохотала, как припадочная, а Фил откашлялся и спросил:

— Довольна, Красная Шапка?

— Угу!!!

Хрюкнула, от чего засмеялись уже оба, и неожиданно для себя и Фила положила ладонь ему на бедро. Вроде бы простое прикосновение, но от того как напряглись мышцы под моими пальцами, я вздрогнула. Следом дернулась нога Фила и машина сперва резко рванула вперед, а потом так же внезапно затормозила. Мне в грудь врезался ремень безопасности, но я этого даже не заметила.

— Не делай так! — угрожающе прохрипел Фил.

— Извини, я не хотела…

— А если бы кто-то перед нами ехал? Или за нами? — спросил он, медленно выдохнул и только после этого повернулся ко мне лицом.

Я начала говорить, что хотела просто хлопнуть по бедру, по-дружески, но натолкнулась на его взгляд и замолчала. Фил буквально не дышал, а его глаза следили за моими губами. Медленно скользили по ним, жадно ощупывали каждый миллиметр, словно сейчас они интересовали его больше всего на свете. И мне стало жарко. Внезапно и сразу. Как будто внутри меня плескался бензин, а это прикосновение, этот взгляд, стали поднесенной горящей спичкой. И я вспыхнула. Нащупала пальцами замок ремня, осторожно надавила на кнопку и потянулась к застывшему Филу.

— Не надо… — прохрипел он, но было уже поздно.

Мои губы вдохнули этот протест, а ладонь скользнула по шее и замерла на его груди. Почувствовала как молотит сердце. Оно билось мне прямо в подушечки пальцев, пульсировало так, словно собиралось выскочить наружу. И я поцеловала снова. Уже едва ощутимо. Словно своим поцелуем хотела, пробовала успокоить, удержать внутри сошедшее с ума сердце волка. Только в ответ бухало все чаще, все сильнее. Оно колошматило в мою ладонь, запнулось на мгновение, а потом… Фил ответил. Плотно стиснутые до этого губы будто сорвались с цепей. Он обхватил мое лицо ладонями и стал жадно целовать. Требовательно, торопливо, забирая все, не отрываясь ни на мгновение. Рывком стянул с моей головы шапку, запустил пальцы в волосы и зарычал. Утробно, по-звериному довольно. Так, что я только и смогла выдохнуть удивленно-протяжное: "О-о-о…" Чтобы через мгновение снова попасть в плен ненасытных, голодных губ.

Фил отстранился рывком. Еще секунду назад целовал, сводя меня с ума своим напором, а потом дернулся, как от удара током, и оттолкнул меня. Мотнул головой, словно стряхивал морок, словно не верил в то, что делал. Смотрел на мои губы ошалелыми, испуганно безумными глазами, часто дыша.

— Это… — прохрипел он, — Это… Не… Это не то, что ты подумала… Я не хотел…

А сам все время смотрел на мои губы. Чаще, чем если бы действительно не хотел или тем более считал произошедшее ошибкой. Отводил глаза в сторону, но они все равно возвращались, скользили по ним взглядом, и меня шарахало от того как Фил напрягается, рассматривая их. По его лицу легко читалось, что он едва сдерживается, что ему на самом деле хочется снова запустить пальцы в мои волосы, притянуть к себе… Все это так явственно отражалось в глубине его безумно голубых глаз, постепенно затягивающихся серой дымкой, что я боялась пошевелиться.

— Тебе нужно домой, — жестко произнес Фил, уставившись на дорогу.

Я пристегнулась ремнем и натянула шапку почти по самые глаза. Поправила волосы, не зная, что делать дальше и стоит ли сказать о том, что мне совсем не хочется домой, не хочется отпускать его одного.