Возвращаюсь к Бет и Хэрри. Брат интересуется:

–Ты… Ты сказал им?

–Да. Я предупредил тетушек, но они не приедут.

–Почему?– щурится Бетани.– Они ведь так долго ее искали.

–Но Ари здесь нет,– напоминаю я.– И приехав, они лишь заставят многих задуматься о том, что они здесь забыли. Это подозрительно.

–Ладно. Но что дальше?

–Нужно пробраться в дом, посмотреть, какая там обстановка.

–Серьезно?– Бет усмехается, складывая на груди руки, и кивает:– Дерзай!

–Думаешь, это нереально?

–Думаю, это глупо. Тебе нужны снимки? Договорились, они будут. Нужны зацепки? Я расскажу обо всем, что узнаю, но пробраться на место преступления, смотреть на труп – не чересчур ли это, Мэтт?

–Мне просто кажется, что…

–…что ты заигрался. Очнись! Никто из нас способностями не обладает.– Девушка смотрит на меня осуждающе, ее карие глаза светятся недоверием и страхом.

–Я ни во что не играю.

–Да ладно. И часто ты пробираешься в чужие дома? Часто видишь мертвяков?

–Я должен все осмотреть, Бетани,– чеканю я,– это поможет.

–Поможет нажить душевные травмы? Там кровища повсюду! Еще раз повторяю, там мертвый человек, Мэтт!– Девушка импульсивно встряхивает головой и, срываясь с места, бросает:– Утихомирь пыл! По-моему, ты сходишь с ума.

Я собираюсь пойти за ней, но неожиданно меня останавливает Хэйдан. В это невероятно трудно поверить, поэтому я намертво примерзаю к асфальту и оборачиваюсь.

Его пальцы так сильно стискивают мое запястье, что мне больно. Но я не жалуюсь, даже не думаю жаловаться. Хэрри шепчет:

–Пусть идет. Не трогай ее. Она напугана.

–Ладно,– не своим голосом обещаю я,– как скажешь.

–Ей страшно,– повторяет он.– Ей просто страшно, она испугана.

Теперь и мне не по себе. Я в очередной раз киваю, но Хэйдан не прекращает бурчать себе под нос нечто тихое и неразборчивое.

Я подхожу к Хэрри и сжимаю его плечо, выводя из транса:

–Ты как? Пойдем?

–Да-да, идем. Да.

Мы уходим, но я оборачиваюсь и изучаю красно-синие огни, мерцающие на крышах полицейских машин, я наивно надеюсь увидеть ее. Но нет, Ари здесь нет.

Когда мы приезжаем к Монфор, солнце лениво заползает за горизонт. Тети Ариадны ждут нас на кухне, Норин, как всегда, приготовила нечто вкусное, и я довольно улыбаюсь.

–Что?– интересуется она, когда я придвигаю к себе мясной рулет. Женщина стоит в толстом свитере, что кажется полной чепухой, а еще на ней грязный фартук. Никогда не сказал бы, что передо мной ведьма, по праздникам борющаяся с Дьяволом.

–Я давно не ел нормальную еду. Долорес готовит паршиво.

–Ты не зовешь ее мамой,– замечает Мэри-Линетт, нарезая яблоки себе в тарелку. Не знаю, кажется ли мне, но, по-моему, яблоки – ее какой-то пунктик.– Почему?

–Потому что она не моя мама.

–И ее это не обижает?

–Нет.

Хэрри хмыкает, что не ускользает ни от меня, ни от сестер Монфор, но никто больше к этой теме не возвращается.

–Итак, Ариадна в Астерии,– говорит Норин.– Ты и подумать не мог, что вы встретитесь так скоро, верно?

–Никто об этом не знал.

–Неужели она выполняет поручения Люцифера?– недоумевает Мэри-Линетт.

–Какие поручения?

–А ты думал, Дьявол просто так переманил Ариадну на свою сторону? Она явно ему для чего-то была нужна. Возможно, загвоздка в ее даре.

–И все же,– встревает старшая Монфор, отпивая горячий напиток,– Мэтт, ты точно понимаешь, с чем тебе придется столкнуться? Может, стоит поговорить об этом.

–О чем?

–Об Ари.

Откладываю вилку и протяжно вздыхаю – я ужасно устал от нравоучений.

–Мы уже все сто раз обсуждали.

–Да, но теперь Ариадна здесь, и, возможно, ты не до конца осознаешь, с чем имеешь дело. Я просто хочу, чтобы ты помнил – Ари больше нет. Пока что нет. Она убила вашего директора, и она продолжит убивать тех, кто причинил ей когда-то боль.

–Ари не могла сделать этого. Она не могла убить Барнетта!

–Могла.

–Вы говорите так, будто вам абсолютно наплевать на нее.

–Я отдам жизнь за Ари!– злится Норин Монфор.– И я хочу вернуть ее не меньше твоего, мальчик, но ты наивен. То, с чем нам предстоит столкнуться, не просто Ари, это ее темная сторона. И она способна на все. Запомни это и будь готов к тому, что эта сторона захочет тебя убить.

–Посмотрим.– Я вновь возвращаюсь к еде. Мне почему-то не терпится опровергнуть слова этой женщины. Верю, что, как только я увижу Ари, смогу поговорить с ней, достучаться до нее. Она всегда была невероятно упрямой, но между нами имелась связь. Может быть, сейчас эта связь спасет нам жизнь.

На следующее утро в школе творится что-то ужасное. Ученики бегают по коридорам, вопят с блестящими глазами о смерти Барнетта и наслаждаются новыми сплетнями, что, по-моему, просто отвратно. Я терпеть не могу тех, кто постоянно болтает о вещах, их отнюдь не касающихся, но жители Астерии всегда славились слишком длинными языками. Уроки так и не начинаются, расписание снимают с информационной доски. Всех зовут в зал, где учителя собираются сказать прощальную речь о прекрасном человеке – нашем директоре.

Признаться, меня раздражает, что нас насильно заставляют идти на собрание. Как это похоже на дешевый спектакль: подростки, рвущиеся на первые ряды, хотят не помянуть человека, а узнать подробности о том, сколько крови в доме и как глубоко воткнули нож в глотку директора. Дикость!

Мы с Хэрри садимся почти в самом конце. Он выглядит уставшим, постоянно робко поправляет очки и пялится на свои руки, словно пытается увидеть что-то особенное. Я слышал, как он кричал ночью, правда, когда я подорвался, он уже успокоился и принялся спать дальше. О себе я не могу сказать того же. Уснуть мне больше не удалось.

–Привет,– шепчет Бетани, садясь рядом.

–Привет,– здороваюсь я и смотрю на сцену, где у микрофона толпятся учителя. Пусть еще подерутся из-за того, кто скажет сопливую речь первым.

–Как вы?

–Порядок. А ты?

–Все нормально.– Она поправляет черные волосы и вдруг усмехается.

–Что?

–Джил. Посмотри.– Девушка кивает в сторону Джиллианны, сидящей в углу актового зала, и грустно улыбается.– Она с тебя глаз не сводит.

–Замечательно,– сухо выдаю я и тут же виновато встряхиваю головой:– То есть я хотел сказать, что это паршиво. Я с ней не разговаривал почти неделю.

–Может, стоит? Иначе она съест тебя взглядом, а вроде такая паинька.