Отличное было у них утро. Совместный веселый завтрак. Прощались ненадолго. В ночь — опять съемка. Стелла отказалась от предложения Вадима — отвезти ее домой, взяла такси. Андрей был уже на работе. Стелла этому даже обрадовалась. Срочно спать набело. Ночью сложные интервью. И лишь засыпая, она вспомнила еще кое-что. Взгляд Ирины при прощании. Он не был таким добрым и открытым, как обычно.

А ночью во время работы Стелла ясно поняла, что отношения их трио изменились. Изменился Вадим. Он все делал, как всегда. И хлопотал вокруг Ирины, как всегда. И давал строгие указания Стелле, и резко прерывал ее работу: «Стоп!», если ему что-то не нравилось. Но взгляд его искал Стеллу. Его глаза тосковали по ней. Любовница по призванию в этом не ошибется. На этот раз они вернулись в редакцию, пошли сразу в монтажную, работали до изнеможения. Вроде все, как всегда. И все не так.

Стелла сама хотела убрать свой лишний крупный план, чтобы оставить больше места синхрону, а Вадим вдруг сказал:

— Оставляем. Ты тут такая…

После работы Стелла поднялась и устало, привычно потянулась. Тело затекло и ныло. И быстро оглянулась на два прямых взгляда. Жадный взгляд Вадима, затравленный, раздраженный Ирины. Это что? Новая беда?

Беда или не беда, но то был новый этап женщины, судьба которой решила испытывать ее только на одном поприще — любовницы. С того дня Стелла приняла свою жизнь с Андреем как будничную необходимость. И никуда не могла деться от нового наваждения. Ее мучил, тревожил и зажигал взгляд Вадима, его редкие, нечаянные, но такие красноречивые прикосновения. И она честно пыталась из этого наваждения вырваться. Но новый плен догонял Стеллу.

И наступил вечер, когда после нескольких часов работы Вадим принял решение — отпустить сценариста: отправить Ирину с водителем, чтобы не утомлять. Осталась работа, для которой нужны лишь режиссер, монтажер и редактор, она же ведущая. И они проработали, не глядя друг на друга, еще несколько часов. Потом оказались во дворе, и Вадим, не говоря ни слова, просто повел ее к своей машине, и Стелла не спросила, куда они едут. В незнакомом районе, в каком-то доме, открывая дверь своим ключом, он объяснил, что это его холостяцкая квартира. Он не был здесь несколько лет. Все собирался продать.

Там было пыльно и пахло запустением, отсутствием жизни. Вадим раздвинул шторы, открыл настежь окна. Мокрый ветер со снегом и дождем прильнул к горящему лицу Стеллы. Он приветствовал ее в новом жизненном ненастье. Вадим просто бросил на большую кровать чистое покрывало из шкафа и медленно, как будто совершал священный ритуал, освободил Стеллу от одежды. И ветер вместе с ним целовал ее тело. И ненастье остро запахло свободой и полынью — горьким счастьем.

Стелла не сравнивала нового любовника с Андреем. Ее новая любовь не стерла яркость воспоминаний о тех пятилетних хождениях по любовным мукам. О том непревзойденном возлюбленном, который, увидев ее, погиб навсегда для остального света. Она теперь ценила Андрея за преданность, но он просто стал мужем. И никто не виноват в том, что это совсем другая история любви. В том, что Стеллу вновь унес ее ветер в тайны, вину и боль запретной страсти. У каждой бабочки свой огонь. Страсть и отчаяние — это огонь Стеллы.

Стелла полюбила Вадима? Да, конечно. У нее так много любви, хватит не на одного мужчину. Другой вопрос: как именно она любила Вадима? Стелла смогла себе честно ответить и на этот вопрос. Ее душа и тело опять потянулись к источнику надрывного призыва, тяжелой тоски, готовности нарушить все запреты. Может, кто-то и верит в победу спокойной, упорядоченной, любви-сотрудничества. Но только не Стелла. Ей тесно и скучно в таком союзе. И самое главное: в нем угасает ее сердце, которому суждено рваться к союзу вопреки всему, ее тело чахнет без любви на грани катастроф, крушений и бед. Только такая любовь и кажется ей настоящей.

Стелла не боялась их сравнивать. Андрей, тот Андрей, с которым они встречались на краю своих судеб, был всегда восторженно-потрясенным. Он пил ее без устали и насыщения, как воду из чистого родника в пустыне. Он тратил себя, свои часы, дни, секунды, годы щедро, радостно, горюя лишь о том, что время его прерывает.

Вадим был осторожным, глубоким и удрученным даже в самые сладкие минуты. Он принял свое чувство к Стелле как награду и казнь, как счастье на беду. Он изучал ее. Он трепетно и скупо касался ее. Ласкал каждый кусочек ее тела своим тоскующим, все запоминающим взглядом. Он сам себе казался ребенком, который вдруг увидел то, что ему захотелось больше всего на свете. За это — и только за это — он готов был отдать все, что имеет, отказаться от того, что вчера казалось самым дорогим. Он получил недосягаемую мечту. И ни в какой ситуации, ни под каким давлением от нее не откажется.

— Ты любишь Ирину? — спрашивала у него Стелла.

— Конечно, — спокойно отвечал он.

— Ты любишь Антона?

— Ты же знаешь, я обожаю этого малыша.

— И ты встречаешься со мной…

— Да. И это главнее всего. Так получилось. Не может мужчина сопротивляться такому победному желанию. Если завтра будет нужно, я умру за сына и жену. Но жить я теперь могу только ради тебя. Ради нашей любви.

Вот так теперь они работали. И тайна их встреч очень быстро для всех стала секретом Полишинеля. Конечно, Вадим как-то объяснялся с Ириной. Ведь они раньше почти не разлучались. Теперь он открыто воровал у семьи вечера, или часть ночи, или кусочек белого дня, когда мог бы безмятежно гулять с Ириной и Антоном. Ирина терпела, каменела, худела. Выхода она явно не видела. Не представляла себе жизни без Вадима. Терпела и даже пыталась общаться, как прежде, со Стеллой. Чего это ей стоит, Стелла поняла однажды, когда они пришли в гримерку «почистить перышки». Смыть макияж с потных лиц, умыться, причесаться, попудриться. Они сидели перед одним зеркалом. Стелла поймала в отражении несчастный взгляд Ирины, и ее сердце зашлось от жалости. Она сказала:

— Какая ты хорошенькая, Ира. У тебя такое нежное лицо, такая гладкая, красивая кожа. А я у себя давно уже ловлю следы смеха или плача. Без хорошего тона для лица в кадр не сяду.

— А ты злая лицемерка, — жестоко и бессильно ответила Ирина. И в глазах ее была ненависть.

Вот это оборотная сторона. Стелла с ней не была знакома. Она никогда не встречалась с женой Андрея. А Ирина ей на самом деле нравилась. И все это были разные вещи. Отношение Стеллы к Ирине, ее привязанность к малышу Антону и эта невозможная связь, которая ни от кого не зависела. Она просто была неизбежной.

Первым восстал самый, казалось бы, подчиненный и слабый. Андрей давно уже читал Стеллу, как книгу своей главной науки. Она была его самым высшим образованием. Он мог бы защитить любую диссертацию по теме «Стелла». Он все увидел и поймал только по ее вздохам, взглядам, по запаху предательства. И он не осудил. Он принял это как неизбежность. Как расплату за свою потребность в скучном и законном союзе. Он понял, что она должна лететь на огонь особой страсти. Дело было лишь в том, чтобы ей встретился такой же человек, как он сам. Мужчина, способный все отдать за любовь. И чем больше преград будет на их пути, тем больше шансов у этого мужчины завоевать сердце Стеллы. Значит, преград до отчаяния много, раз Стелла мысленно уже с другим. С тем, который стал ей дороже Андрея. Он не стал выяснять ничего.