– Да, с батарейками это ты здорово придумал… Чего же ты хотел? Сели твои батарейки.

– И что теперь?

– Да ничего… Жди, пока зарядятся. Сам, что ли, не понимаешь?

– Долго?

– Слушай, Кегля, – вздохнул я. – Ты про наркоту больше моего знаешь. Я не доктор. И вообще – привыкай… Многие всю жизнь без этих твоих батареек обходятся, и ничего – живут и радуются.

– Живут, говоришь?.. – с сомнением покосился на меня Кегля.

Мне бы не пришло в голову воспринимать этот вопрос буквально – кто же воспринимает буквально риторические вопросы? Однако последние события в моей жизни заставили меня иначе относиться к привычным понятиям. Кроме того, Кегля умудрился вложить в этот вопрос столько искреннего чувства, что у меня закрались сомнения – действительно ли его «батарейки» в таком уж плачевном состоянии.

– Ты бы стал об этом задумываться под кайфом? – поинтересовался я. – Жизнь – штука не простая, требует усилий. Ты просто протрезвел, Виталик. Теперь живи…

Он вздохнул и налил нам еще водки. Мы выпили.

– Значит, он был лучше меня… – вывел заключение Виталик.

– Я его не знал, – пожал я плечами.

– Ты же говорил, вы вместе служили? – поднял он бровь, и я осознал, что батарейки у Кегли все же сдохли. То ли он туго соображал, то ли отказывался воспринимать мои слова буквально, вообразив, что я впал в какой-нибудь метафорический стиль и веду с ним философскую беседу… Видно, зря я поддержал разговор про эти батарейки, будь они неладны…

– Виталик, – нахмурился я, – хочешь, я, как дважды два, докажу тебе, что все, о чем я тебе рассказывал, – правда?

– Мне недавно доказали, что дважды два – пять, – мирно заметил он. – Один друган, математик… Правда, я так до конца и не понял, в чем фокус, но излагал он очень убедительно.

– Позвони Ольге, спроси ее: не знает ли она, где твоя африканская фотография в камуфляже… Под тентом.

– В камуфляже?

– Звони.

Он нехотя достал телефон и набрал номер.

– Оля? Это я… Виталик… – смущенно пробубнил он в трубку: ему явно было неловко задавать такой идиотский вопрос. – Ты случайно не знаешь, где моя… э… африканская фотография… в камуфляже под тентом.

Пока Кегля выслушивал Ольгу, выражение его лица постепенно менялось. Если сначала он выглядел слегка смущенным, то под конец разговора его лицо выражало полное недоумение. Судя по всему, на свой идиотский вопрос он все же получил вразумительный ответ.

– Она сказала… – Виталик выключил трубку и настороженно посмотрел на меня.

– Что?

– Сказала, что фотография у меня в бумажнике. Интересно… Еще сказала, что я, наверно, совсем сторчался, если этого не помню. Сказала, что я… – Он осекся на полуслове и нахмурился.

– Ну, что еще?

– Что я псих… Это все.

– Ну и как тебе? – ухмыльнулся я, глядя на его озадаченное лицо.

– Ты с ней сговорился… – неожиданно парировал Виталик. Недоумение на его лице сменилось гримасой подозрительности, а затем сарказма.

– Хорошо, – сказал я, – давай попробуем по-другому. Вспомни что-нибудь сугубо личное, о чем знаете только ты и она. Позвони и спроси.

– А где гарантия, что ты не договорился с ней и об этом?

– Ну, во-первых, насколько ты в курсе – мы с ней практически не знакомы, и уж явно не настолько, чтобы вдвоем тебе голову морочить… А во-вторых, даже если мы решили тебя разыграть, то всего предусмотреть невозможно. Придумай что-нибудь, ты же не дурак…

Виталик напряженно думал с полминуты: эта игра его явно увлекла. Затем его лицо просветлело, и он снова набрал Ольгин номер:

– Оленька, – приторным голосом сказал он, – тут со мной сидит Валя, тот парень, с которым вы договорились меня разыграть… Он уже во всем сознался, так что можешь больше не прикидываться… Скажи мне только одно: с нашим осликом все в порядке?

Не знаю, что за «интимный» ослик был у них с Кеглей, о котором он так беспокоился (при случае, конечно, спрошу, на «той стороне»), но лицо моего друга стало темнеть с той же стремительностью, с какой оно осветилось вспышкой разума с минуту назад. Он выключил трубку и спрятал ее в карман.

– Ну что? – поинтересовался я.

Он налил себе водки, молча выпил и поднял на меня глаза:

– Это не она, – сказал Кегля, и в данном случае он явно имел ввиду буквальный смысл сказанного.

– …То-то я думаю, чего это меня народ узнавать перестал… – озабоченно покачал головой Кегля и метко бросил окурок в попутную урну. Мы не спеша шли к моему дому. Кажется, Виталик не собирался теперь со мной расставаться. Куда ж ему – одному в чужой-то вселенной!.. – Не все, конечно… Некоторые помнят, особенно старые знакомые… И наоборот, кстати! – оживился он. – Последнее время со мной и незнакомые люди иногда здороваются, представляешь?

– Чего ж тут удивительного? – пожал я плечами. – Это его знакомые.

– Понятно… – снова понурился Кегля: до него все яснее доходило, что мои безумные «россказни» имеют к нему самое прямое отношение.

– А у меня так мало осталось старых знакомых… Вообще – не только тут… – вздохнул он. – Куда-то рассосались все. Кто уехал, кто просто сгинул… Что поделать – текучка…

– В башке у тебя текучка, – заметил я.

– Не без этого, – согласился Кегля. – Но ведь даже обратиться мне тут не к кому… За помощью, я имею в виду.

– За какой помощью?

– А что нам делать-то?

– Ты что, еще не понял, что, кроме нас, об этом никто знать не знает? Да и не поверит никто… И ты бы не поверил, если б сам не влип. Думаешь, я смог бы тебе что-то доказать и объяснить, если б ты продолжал сидеть в своей реальности и никуда бы из нее не вылезал?.. Помощи нам ждать неоткуда, Виталик. Разве что от Господа Бога, если, конечно, его авторские права тут действительны. Он ведь одну реальность произвел, насколько я в курсе… Так что, боюсь, придется нам самим выкручиваться.

– Ясно… И что ты намерен предпринять? У тебя есть какой-то план? Собираешься склеить мир обратно?

– Ничего смешного в этом нет, Кегля. Мне тут «у тебя» совершенно не нравится: многие мои хорошие знакомые здесь превратились в каких-то монстров… Даже я сам, кажется… Несколько раз меня тут чуть не убили, и, если дальше так пойдет, они своего рано или поздно добьются… А меня сюда регулярно закидывает, и я ничего не могу с этим поделать.

– Да, закидоны у тебя конкретные…

– Виталик, ты пойми: тебя ведь это тоже касается.

– От реальности не спрячешься, – флегматично пожал плечами Кегля. – Все мы смертные, когда-нибудь придет и мой час…

– Твой час уже разок пришел.