— У нас же в городе хороших врачей нет, ты же так говоришь?

— Это моя мама так говорит.

— Вот сиди и ковыряй дальше.

— А я чем занята?!

Дима глухо засмеялся на другом конце провода.

— …Что еще хорошего скажешь?

— Завтра мы в кино идем — это хорошо.

— Да, это хорошо… У тебя голос испуганный, рассказывай.

— Сегодня утром случилось что-то страшное, Дим… Я шла на остановку, чтобы поехать в школу. Ты же знаешь, там дорожка огибает угол серого и огромного дома…

— Нет, Ян, не знаю, я у тебя еще никогда в гостях не был.

— Да? Ну ладно… — Яна укуталась в одеяло и включила на ноутбуке тихую музыку.

— Что там у тебя играет?

— Чайковский… — Янка смутилась. — Ты не перебивай, в общем… я никогда не обращала внимания на этот дом и тем более на окна первого этажа. А тут почему-то обратила. Потому что издалека увидела куклу.

— Куклу? — Дима чем-то щелкнул у себя в комнате.

— Что это было?

— Это я свой «нойз», как ты говоришь, выключил. Мне приятно сидеть и представлять тебя с книжкой, рядом свечи стоят, и ты слушаешь Чайковского… Извини, опять перебил. Так что кукла?

— Кукла как большая вязаная матрешка. Стояла, прислонившись к стеклу. Даже с платочком на голове. Метров за десять мне стало понятно — это не кукла. Это старушка с закрытыми глазами, приоткрытым ртом, с желтым цветом лица. Видимо, она сидела перед окошком, смотрела на проходящих мимо людей и упала на стекло.

— Ты переучилась? — Дима явно веселился там, у себя дома. А Яне было очень плохо. Целый день после этого случая ее морозило. И теперь снова стало мутно и тошнотворно. Она все никак не могла собраться с мыслями и приступить к домашним заданиям. Мама просила помыть пол в квартире, да где там…

— Дима… Фигура в окне была не живая. Бабушка умерла, может быть, звала кого-то… А люди шли мимо, никто не поднимал глаза на окна. Только я остановилась, оглянулась, у меня совсем весь воздух пропал. Подбежала к мужчине, идущему впереди, и…

— И?..

— И спросила, видит ли он ее.

— Кого?

— Старушку в окне! Кого же еще?

— И что он ответил?

— «Девушка, отвалите от меня!»

— Что, прям так и ответил? Вот урод! Давай я к тебе приеду!

— Подожди, это не все… Я встала на остановке. Пойти обратно и проверить еще раз, подойти поближе? НЕТ! Меня бы стошнило там же. — Яна замолчала, вспоминая дневные переживания. — Я села в автобус. Позвонила Кате.

— Ну, не думаю, что Катя помчалась тебя спасать.

— Нет.

— А почему ты не позвонила мне?

— Я хотела тебе в школе все рассказать, а ты не пришел.

— Да я с температурой лежу — вчера на репетиции орал много. Так что, это же, я подозреваю, не конец истории?

— Нет… — Янка включила погромче музыку и легла на подушку. — Я окольными путями дошла до своего дома. Километра за два обошла серый дом на остановке. Весь вечер я лежала. У меня глаза очень устали — я сегодня Данте наконец осилила, но передо мной стояла эта мертвая старушка, прислонившаяся к окну. Желтая, начинающая разлагаться…

— Я выезжаю…

— Подожди, Дим… И тут я подумала, как в кошмаре, а что, если сегодня опять пойти и проверить? А если не будет ее в окне? Она могла упасть и лежать там, под батареей.

— Яна… — обеспокоенный Димин голос раздался в трубке.

— Я даже в милицию позвонила, но мне посоветовали поменьше курить и по всякой ерунде не звонить.

— Поэтому ты мне звонишь?

— Дима! Я пошла туда снова! Ты не представляешь, как я боялась! Ноги не слушались. А старушка стояла там же. Еще более желтая. Я очень боюсь мертвых. И я подошла поближе к окну. Думала, может, позвонить с соседями в дверь? Нельзя же человека оставлять вот так! Вот у Диккенса был такой случай в… Помнишь «Посмертные записки Пиквикского клуба»? Нет? Ну ладно. И тут, представляешь, старушка моргнула. Открыла глаза, вылупилась на меня под окнами. Знаешь, как я быстро бежала домой?

— Так… — произнес Дима. Его голос не предвещал ничего хорошего. — Наверное, я все же приеду.

— Тебя мама не пустит, на ночь-то глядя. — Яне очень хотелось, чтобы он приехал. Но сказала она это очень робко. — Подожди, я у своих кое-что спрошу.

Янка поднялась с кровати и пошла в другую комнату. Мама с папой сидели за круглым деревянным столом, пили чай и о чем-то спорили.

— Мам, — произнесла Яна, замотавшись еще сильнее в одеяло. — Можно мне к Кате поехать в гости? А завтра мы с ней вместе в школу пойдем.

Мама с папой одновременно подняли головы и переглянулись. Они несколько секунд так изучали друг друга, будто мысленно общались.

— Ты на часы смотрела? — сказал наконец отец.

— Она близко живет, а до остановки уж я сама доберусь, а там ее отец меня встретит. В общем, как всегда.

Янка постаралась сделать лицо попроще.

— Лучше пусть она к нам приезжает, — вдруг сказала мама и встала из-за стола. Она всегда очень элегантно двигалась и была похожа на большую гибкую кошку. — Нам нужно к бабушке уехать на ночь, и мы как раз говорили о том, что делать с тобой. От бабушки слишком далеко ехать в школу.

Яна быстро закивала головой и побежала в комнату обратно.

— Дим, приезжай через два часа, — прошептала она в трубку. — Я тебе в окне просигналю, что мама с папой ушли.

— Скоро буду.

Всю ночь Янке снились кошмары и сны с таким бешеным ритмом, что она не успела за ночь отдохнуть, а утром нужно было вставать. Накануне Янка сходила с классом на фестиваль «Алексей Баталов и русская литературная классика» на фильм «Три толстяка». Вечером перед сном Димка включил телевизор и зачем-то смотрел новости. Мелочи жизни. Да еще и эта история с мертвой старушкой в окне.

Янке приснилось, что ей уже семнадцать лет, она почему-то высокая стройная брюнетка с короткой стрижкой, учится в университете Иллинойса. И прямо напротив ее университетского общежития стоит Белый дом президента США. И говорят им, студентам филологического факультета, что президент объявил конкурс: кто найдет в других языках самое длинное по написанию слово «солнце», тому дадут приз — одну тысячу долларов. Яна во сне подумала — явно какая-то ерунда. И не стала участвовать. А потом смотрит, бегут девчонки американские с бумажками в кассу и деньги получают. И ей стало так обидно! Написала Яна «солнце» по-алтайски (так ей во сне показалось), подумала, все равно никто не поймет и проверять не будет, и подписала еще несколько слогов. И отдала в кассу. А ей кассирша говорит: денег дать не могу, так как президент должен лично на вашей бумажке со словом свою печать поставить. И Янка побежала в Белый дом. Нырнув в толпу журналистов, увидела президента и протянула ему бумажку. Он так мило на нее посмотрел и говорит, что-то вы, девушка, припозднились, я уже печать свою в кабинете оставил и очень спешу. Но раз вы такая красивая, я попрошу моего сына вынести вам ее. И выходит его сын. И сразу прям Яна в него влюбилась, а он в нее (во сне это сразу было понятно!), и они вместе пошли с ним к кассе, а потом куда-то гулять. Сына звали то ли Боб, то ли Мэйсон.