При жизни бабушки пол был занят яблочной нарезкой, травами и чесноком, разложенными сохнуть на газетах и тряпках. Приехав сюда после похорон, Ангелина все сгребла в кучу, ссыпала в один мешок и отправила в мусор. Она не варила компоты из сушки и не занималась заготовками на зиму. Она была современной девушкой, стремящейся поменьше соприкасаться с пережитками первобытно-общинного строя. Но бабушку было жалко, и за нее нужно было обязательно отомстить. Как в незапамятные времена. Вспомнив, как Юрий Ярышников прорывался сквозь ворота, Ангелина усмехнулась. Этот мужчина разберется и с Котовым, и с его шестерками…

А потом возьмется за нее, за Ангелину. Может быть, даже потребует аванса.

Услышав шаги на лестнице, она зашла в смежную комнату и закрыла за собой дверь. Здесь было ее личное пространство. Приобретя злополучную дачу, Ангелина приготовила одну комнату для себя, чтобы проводить какое-то время с бабушкой. Завезла офисную мебель, ворох одежды, которой не пользовалась в городе, постель, ноутбук, даже беспроводной интернет подключила, хотя работал он здесь медленно и с перебоями. Получился гибрид кабинета, гостиной и спальни. Ангелина так здесь ни разу и не заночевала. Все откладывала на потом. А жизнь на потом не отложишь.

— Энджи? — послышалось из-за двери.

— Что еще за «Энджи»? — недовольно спросила она.

— Ну, имя Анжела тебе не нравится, — сказал Юрий. — А «Ангелина» как-то слишком пафосно. Вот я и решил переделать на английский лад. Была такая песня хорошая, «Энджи». Слыхала?

Как бы для того, чтобы лучше расслышать ответ, он взял да и открыл дверь.

— Стучать надо, — резко произнесла Ангелина. — А если бы я была раздета?

— На это я и надеялся, — сказал Юрий, остановившись возле книжного шкафа. — Но зря.

— Зря. В музыке я мало что смыслю и вообще хочу побыть одна.

— Я тоже люблю одиночество, — сказал он, листая растрепанный детектив. — Но ужинать предпочитаю в обществе красивой женщины. Пойдем? Все готово.

Ангелина почувствовала настолько сильный голод, что вынуждена была сглотнуть слюну, но внезапное упрямство, охватившее ее, заставило ее отвергнуть предложение.

— Сейчас я расскажу, что будет дальше, — сказал Юрий, беря другую книгу. — Я опять позову, ты опять откажешься. Снова и снова. Каждый раз тебе будет все обидней, потому что на самом деле ты очень проголодалась, но тебе будет казаться, что тебя недостаточно настойчиво уговаривают. Это как в детстве, когда, надувшись, отказываешься от мороженого, а потом злишься на себя, на родителей, на весь свет. Но уже поздно. Уговаривать перестали, мороженое съели без тебя. Ты этого добиваешься?

— Знаток детских душ, — съязвила Ангелина, отставляя ногу и переплетая руки под грудью.

— И женских, — добавил Юрий.

— А мужских?

— Мне своей вполне достаточно. С ней бы разобраться. Ты не носишь лифчик.

Переход был столь внезапный, что Ангелина решила, что она ослышалась.

— Что? — переспросила она.

— Лифчик. — Юрий показал пальцем. — Ты обходишься без него. Мне это нравится.

Она подняла руки чуть выше, прикрываясь.

— Если ты думаешь, что для тебя стараюсь, то напрасно.

— А для кого? — удивился он.

Его наглости и самоуверенности не было предела.

— Для себя, — отрезала Ангелина. — Не люблю, когда что-нибудь меня стесняет.

— Тогда спишь голой, — решил Юрий. — Комары не кусают?

— В наше время это не проблема. Есть масса приспособлений, отпугивающих комаров. Хорошо бы еще завести приспособления от…

Она не договорила, выразительно посмотрев на него. Юрий усмехнулся:

— По-моему, женщины мечтают о приборах обратного действия, — заметил он, не моргнув глазом. — Чтобы мужчины слетались, как комашки на свет.

— У тебя превратное представление о женщинах, — осадила его Ангелина.

Попыталась осадить, потому что Юрий покачал головой:

— Духи, голые ноги, макияж, прически. Женщины делают все, чтобы приманивать к себе мужчин. Часами полируют ногти и пятки, выщипывают волосы, терзают себя диетами. Только не говори мне, что вы занимаетесь этим из врожденного стремления к совершенству. Мы вам необходимы, как воздух.

— Не больше, чем мы — вам, — отрезала Ангелина.

Руки она незаметно для себя опустила, а когда опомнилась, не стала возвращать на место. Маечка на ней была не слишком тонкая, но и не чересчур плотная, в самый раз. Если кому-то интересно, пусть пялится. Ангелина ни от кого ничего не скрывает и скрывать не собирается. Вот такая она, смотри, Ярышников. А не нравится, проваливай к чертям собачьим!

Он повернулся, чтобы уйти. Ангелина похолодела.

— Эй! — окликнула она.

— Да? — отозвался он, пересекая комнату с раскладушкой и телескопом.

— Ты куда? — спросила Ангелина.

Не спросила, а брякнула. Более идиотский вопрос было трудно придумать. Внутренний холод сменился наружным жаром. Ангелина почувствовала, как ее щеки предательски разгораются.

— Я — есть, — ответил Юрий, начиная спуск по лестнице. — Приглашать во второй, третий и четвертый раз не буду, потому что без толку. Хочешь — присоединяйся, хочешь — капризничай, дело твое. Минуты три подожду, но не больше.

Его голова скрылась в лестничном проеме.

— Накладывай, — сказала Ангелина. — Я сейчас.

Минуты полторы она постояла у открытой балконной двери, делая глубокие вдохи и выдохи, а потом пошла вниз. Юрий встретил ее без преувеличенного восторга и язвительных усмешек, отчего Ангелине стало легко и свободно.

Прежде чем налить себе из плоской металлической фляги, он показал ее девушке и вопросительно приподнял брови. Она кивнула, стараясь не слишком греметь вилкой, так и мелькавшей между тарелкой и ртом. Они выпили без тостов и жеманства, которое часто сопровождает этот ритуал, проводимый малознакомыми мужчиной и женщиной, оставшихся наедине. Наполняя ее бокал, он словно предлагает ей повод отдаться, и она прекрасно понимает условия этой нехитрой игры. «Ах, ах, я такая пьяная, что не контролирую себя, пользуйтесь мной». А потом крик души: «Не виноватая я, он сам пришел!»

Классика жанра.

— Это шотландский виски, — сообщил Юрий, отвинчивая колпачок фляги. — Некоторые любят ирландский, но я предпочитаю скотч.

— Чем они отличаются? — вежливо спросила Ангелина, которой на самом деле было абсолютно все равно, какой виски пить, лишь бы в компании этого мужчины с не очень подходящей ему фамилией Ярышников.

— Ох, специалисты назовут как минимум десяток отличительных признаков, — сказал он. — А у меня один критерий оценки.

Он с удовольствием выпил и принялся забрасывать в себя дольки помидоров, перемежаемые огуречными кружками.