избавиться от изрядно надоевшей ему Жанны. Анри Гийемен называет это «шансом» Карла, «удобным случаем убрать Жанну, не компрометируя самого себя».

ЖАННА ВО ГЛАВЕ БАНДЫ НАЕМНИКОВ

Штаб-квартира герцога Бургундского располагалась в Шуази-о-Бак в нескольких километрах от Компьеня.

Спустя несколько дней Жанна появилась под Ком-пьенем. Следует сказать, что это была одна из ключевых позиций в семидесяти пяти километрах к северо-востоку от Парижа. Бургундцы долго и безуспешно осаждали этот город, который защищал довольно сильный французский гарнизон.

В двух словах ситуацию под Компьенем описал Анри Гийемен:

«Компьень не признал соглашение от 21 августа, а Карл VII имел глупость дать Филиппу право занять этот стопроцентно французский город; жители отказались сдаться Бургиньону».

Собственно, слово «осаждали» не следует понимать буквально. Город не был блокирован: в него относительно свободно можно было приехать, равно как и из него уехать. Просто вокруг города стояли бургундские посты, периодически совершавшие «чистки» окрестностей и завязывавшие перестрелки с солдатами гарнизона. Также периодически коменданту города направлялись предложения сдаться, но Компьень не уступал ни уговорам, ни угрозам.

Ситуация под Компьенем выглядела патовой; так могло продолжаться еще очень и очень долго. Именно поэтому Жанна решила прийти на помощь защитникам города, продолжавшего оставаться французским.

Важно отметить, что под Компьенем Жанна впервые оказалась одна. На этот раз рядом с ней не было опытных полководцев: не было ни Орлеанского Бастарда, ни герцога Алансонского, ни Ла Гира, ни даже сира д’Альбрэ, королевского наместника и сына коннетабля Шарля д’Альбрэ, погибшего в сражении при Азенкуре. Маленькая женщина впервые была предоставлена сама себе и могла действовать по своему усмотрению; и вот тут-то ее непрофессионализм, не будучи компенсирован умелыми действиями военных, и проявился в полной мере.

Кто же сопровождал ее в этом последнем для нее походе?

Прежде всего, с ней был ее неизменный оруженосец Жан д’Олон. Совершенно точно рядом был и ее так называемый брат из Домреми Пьер д’Арк. Но это были совсем не те люди, которые могли бы, в случае необходимости, помочь Жанне дельным советом, а то и вовсе одернуть ее и указать ее место в солдатских рядах.

Вместе с ней было и около двухсот пьемонтских наемников, которых она смогла позволить себе оплатить. Ну а это была та еще публика! Все, как один, висельники и, как бы сейчас сказали, «отморозки». А главным среди них считался их капитан Бартелемео Беретта — такой же «отморозок», как и все остальные, только обладавший зычным голосом и огромными кулаками.

Короче говоря, в апреле — мае 1430 года Жанна оказалась совершенно одна и во главе не профессионального войска с опытными командирами, а некоей «банды», с готовностью согласившейся подзаработать денег, которые им предложила взбалмошная девчонка, возомнившая себя полководцем. Да и Бог бы с ней, с этой девчонкой, пусть себе потешится, а деньги — они, как говорится, не пахнут.

И вот с этим-то «бравым воинством» Жанна и отправилась под Компьень.

Кстати сказать, слово «банда» в данном случае употребляют многие историки, в том числе и не раз цитированные Режин Перну, Робер Амбелен и Анри Гийемен. Всеми, в частности, отмечалось, что при Жанне не было ни положенной ей свиты, ни пажей, ни герольдов. Все это указывает на то, что ее «миссия» больше не носила официального характера, а была скорее обыкновенной самодеятельностью. Просто некая обеспеченная сеньора набрала себе отряд наемных солдат. Не более того. Но и не менее того: все-таки эта сеньора была самых что ни на есть голубых кровей.

За три недели Жанна со своей «бандой» успела побывать в Мелёне, Лани, Санлисе, Шуази и нескольких других городах и крепостях.

ПЛЕНЕНИЕ ЖАННЫ ПОД КОМПЬЕНЕМ

В середине мая Жанна уже была под Компьенем, что в семидесяти километрах к северо-востоку от Парижа, а 23 мая 1430 года ее захватили в плен бургундцы.

Произошло это весьма нелепым, если не сказать глупым образом.

В этот день совместно с комендантом города Гийомом де Флави Жанна задумала совершить вылазку против одного из бургундских постов на севере от города. Ну, вылазка, так вылазка. Обычное дело.

Атака оказалась неожиданной, и «проспавшие» ее бургундцы начали отступать. Жанна со своими жадными до добычи пьемонтцами бросилась их преследовать, но тут на поле боя совершенно неожиданно появился сильный отряд Жана Люксембургского, услышавшего шум боя и подоспевшего от лежащего в двух километрах Клеруа. Теперь уже в рядах наемников, не ждавших такого поворота событий, началась паника, и они врассыпную бросились назад к городским воротам. Жанна с несколькими людьми попыталась прикрывать этот беспорядочный отход, но безуспешно.

Верный Жан д’Олон умолял ее отойти, пока еще была возможность спастись.

— В город, Жанна, в город, или мы все погибли! — кричал он ей, но она не слушала его и упрямо твердила:

— Нет, мы победим, победим!

Тогда он схватил ее коня под уздцы и, несмотря на бурные возражения, потащил его вслед за остатками разбежавшегося войска. Потеряв голову, пьемонтцы жалкой, беспорядочной толпой неслись к Компьеню.

У входа на узкий мост через Уазу началась давка, а когда Жанне удалось пробиться к нему, она увидела, что мост уже поднят и городские ворота наглухо закрыты. Путь к спасению был отрезан. К Жанне кинулось несколько бургундских солдат. Дальнейшие события бургундский хронист Шателлен описывает следующим образом:

«Некий лучник, человек резкий и крутого нрава, которому сильно досаждало, что женщина, о которой он так много слышал, вот-вот справится со столькими отважными мужчинами, схватив ее сбоку за накидку из золотого полотна, стянул с лошади, и она плашмя упала на землю».

Облаченный в тяжеленные доспехи, рыцарь не мог без посторонней помощи подняться на ноги. Поэтому существовал специальный ритуал сдачи в плен. Победитель должен был произнести фразу: «Сдавайтесь мне и дайте заверение в покорности», а побежденный — повторить эту же фразу от первого лица. Упавшая с лошади Жанна дала заверение в покорности Лионелю де Уэмдонну, наместнику Жана Люксембургского.

Другой бургундский хронист Ангерран де Монтреле записал:

«Бургундцы и англичане были очень рады, больше, чем если бы взяли пятьсот воинов, так как они не испытывали страха и не боялись ни капитанов, ни других военачальников так, как до сего дня Деву».

Как же могло случиться такое,