После неожиданно заботливых слов Яги Немила уткнулась в тарелку и принялась усиленно жевать, чтобы показать старухе свою благодарность. Та тоже ела, снова помаленьку, по чуть-чуть, а скоро у Немилы в голове снова созрели вопросы, которые свербили-свербили, пока она не сдалась под их гнётом.

– А что за древо посередине двора стоит? Почему кот его так ревностно охраняет? И как так вышло, что изба сама ходит?! И почему в баню нельзя?

Вопросы сыпались из Немилы, как шишки из мешка после удачного похода по кедровый орех.

– Древо как древо. Стоит себе и пусть стоит, никому ж не мешает, – уклончиво ответила старуха, пережёвывая скользкие рыже-коричневые опята. – А ежели хочешь знать, зачем кот его охраняет, так поди спроси.

Немила отрицательно помотала головой. Ух, до чего хитрая Яга! Вертлявая, как уж на сковороде! Уходит от ответов, так ещё и лыбится, как ящерица! То людей пугает, то добренькая ни с того ни с чего!

Немила прихлебнула из канопки травяного отвара – из высушенных листьев ромашки, мяты, смородины и чего-то ещё. Яга тут же канопку отобрала, налила из самовара добавки, снова придвинула к Немиле.

– Пей-пей, это тебе полезно, особливо в твоём положении.

– Почему ты меня не выгнала? Почему позволила остаться? Ты же меня потом отпустишь? И Иванушку-царевича найдёшь?

Немила взялась за вторую порцию настоя и почувствовала, что силы её покидают. Зевнула, заглянула за шторку – вроде как свет дневной ещё теплился за окном, а желание пободрствовать куда-то пропало.

– Нет, ты лучше скажи мне, когда уже Иванушку моего начнёшь искать? – поклёвывая носом, спросила Немила. – А то ведь жениться нам надо побыстрее, иначе как-то неправильно выйдет…

Она ткнула пальцем в пузо и снова зевнула, после чего незаметно для самой себя оказалась головой на лавке. Подушка – под щёчкой, тёплое одеяло – сверху, укутывает и греет.

– Закрывай, избушка, ставенки, – прошептала Яга над самым ухом, и мигом вокруг стало темным-темно. – А теперь спи, Немила, о царевиче не думай, не твоего это ума дело.

И она заснула. В этот раз ей не снились ни богинка, ни уродливый маленький старичок. Сон её был спокойным и ровным, пока маячившая за ставнями серость постепенно меняла свой оттенок с овсяно-кисельного до сизого, и обратно.

Проснувшись, Немила первым делом заметила, что в избе она одна, что Бабы-яги нигде нет, а окошко открыто нараспашку. «Неужели я так долго спала?» – подумала она. Ломоты в теле не было, чувствовала она себя весьма сносно, если не считать того, что живот уже успел увеличиться до размера в половинку зрелой тыквы. «Ой, нет, сегодня я не стану работать по хозяйству, мне не положено», – решила Немила, после чего неторопливо, вперевалочку, придерживая рукой поясницу, вышла на крыльцо.

Она бы не отказалась чего-нибудь поесть, да только Яга хорошо охраняла свои запасы: погреба, естественно, в избе предусмотрено не было, а маленькая дверца в противоположной от печи стороне, предположительно кладовая, была заперта на замок. В доступном же обозрении было шаром покати, даже на колобок не наскребёшь: в печи пусто, одна зола и головешки, на полках пусто, стол был чисто вымыт, накрыт белой скатертью и, естественно, тоже пуст.

Выбравшись на крылечко, Немила знающе огляделась вокруг – после вчерашних трудов она почувствовала, как двор стал ей чуточку роднее, – и крикнула:

– Хей, Баб-яга, ты где?

Звонкий девичий голос разнёсся по округе. Из-за угла бани выступила Яга, но не одна, а в сопровождении незнакомца. Немила пригляделась и тут же отвела глаза в сторону: вид у того был уж больно пугающий, до такой степени отталкивающий, что ей захотелось спрятаться обратно в избу.

Однако она уже привлекла к себе внимание Яги и её гостя глупым ребяческим окликом, и теперь они направлялись прямёхонько сюда. Сбега́ть было бессмысленно.

Когда Яга и гость достигли крыльца, Немила подбоченилась, отставила в сторону одну ножку и усиленно старалась делать вид, будто её совсем ни капельки не пугает это жуткое чучело, которое вблизи выглядело как помесь мертвеца с цаплей.

– Добрый день, – поздоровалась она и, не сообразив, как именно следует обратиться к незнакомцу, отвесила глубокий поклон.

– Добрый, дитя, – отозвался незнакомец. Голос у того был неприятным, каркающим. Он был до невозможности тощий, с головы до ног траурный, а по его лысой голове с тонкой, белой, полупрозрачной кожей можно было изучать и строение черепа, и расположение кровеносных сосудов, которые синеватыми ниточками проходили вдоль крючковатого носа, по вискам, впалым щекам, уходя под широкую челюсть.

Гость разглядывал Немилу с не меньшим интересом, чем она – его, особенно присматриваясь к выпуклости пониже груди.

– Яга поведала мне, что ты носишь под сердцем необычных детей, – наконец, проговорил он.

– Да нет, что вы, самых обычных, – вырвалось у Немилы. Она и сама не знала, что заставило её так сказать, но её слова заставили собеседника нахмуриться.

– Если твоя история правдива, если ты взаправду встречалась с царевичем, то и дети твои не простые, а царские, – возразил он вполголоса. – Но я прилетел сюда не просто так, не потому, что случайно оказался рядом, а потому, что хотел увидеть тебя, Немила. Я охотно верю, что царевич Иван мог соблазниться такой статной красавицей, как ты, тем более что он всегда был равнодушен к высокородным девицам.

Немила шаркнула ногой. Слова незнакомца не обрадовали, а почему-то, наоборот, разозлили её.

– Что это ещё за «если»? Хотите верьте, хотите нет, заколдованный царевич то и был!

«А ты, цапля недобитая, зачем ты ищешь моего царевича?!» – хотелось добавить ей, кабы не впитанный с материнским молоком страх перед старшими. Впрочем, это не помешало ей наградить незнакомца испепеляющим взглядом.

– Верю, – спокойно ответил гость Бабы-яги. – Я ищу Ивана уж очень долго, с того самого дня, как он исчез, и как только я услышал о тебе, Немила, так сразу примчался сюда с далёкого юга.

– Все ищут, да только я нашла, – похвалилась Немила и тут же, не подумав, ляпнула. – А тебя, такого страшного, Иванушка наверняка бы испугался почище, чем щековских похитителей.

Тут вдруг гость, который до сих пор не соизволил представиться, посмотрел свирепым взглядом и бросился Немиле под ноги. Она отскочила назад и трусливо взвизгнула, но, как выяснилось, зря, ибо только выставила себя в неприглядном свете.

Незнакомец не собирался на неё нападать, а всего лишь – всего лишь! – растворился в воздухе, чтобы через мгновение предстать перед ней в виде крупной птицы с блестящими крыльями.

Та птица – это был прекрасный ворон, чёрный с клюва до когтей на лапках – по росту превосходил аршин, но не доходил до двух локтей. Он приземлился на клюку к Яге, но не нашёл для себя достаточно места, а потому, покружив, снова направился к земле.

Перед Немилой снова предстал наиуродливейший представитель рода человеческого. И сказал он: