– Кому аригвайские одеяла?! Самые лучшие одеяла в этом секторе галактики! – орал одноглазый волосатый аригваец с тонкими ногами и морщинистым лобовым ухом. – Каждому покупателю подарок – нескользящие резиновые носки с супинатором!

– Специи, великолепные специи! Всего щепотка шерсти мериноса да пара кусочков бархатистого сукна – и любимый супруг воспоет ваш кулинарный талант! – разорялась толстенькая человекомоль с планеты Насекомус. Жители Насекомуса никак не желали смириться с тем, что чужестранцы не разделяют их пищевые предпочтения, и упорно расхваливали свои деликатесы перед безразличной публикой.

– Вон! Гляди! – Пуриканец указал лапой на кучу-малу, возникшую возле дома с остроконечной крышей. – Кого-то сейчас задавят!

Из кучи-малы и правда донесся визг, причем женский, а потом толпа расступилась. Вилли, Добрый Жук и ыква рванули туда как раз вовремя, чтобы увидеть улепетывающего коротконогого дромадеруса – низкорослого, щетинистого гуманоида с горбом на спине. В лапе он сжимал небольшой пакет, из которого на землю вывалился соленый огурец.

Элейна, в чьем теле, судя по всему, оказался новый гость, сидела в окружении разномастного народа, закрыв глаза и сонно покачиваясь.

– ОН УХОДИТ! – крикнул Добрый Жук и бросился вслед за дромадерусом.

Вилли, замешкавшись, оглянулся на ыкву.

– Элли! Это точно не Одомар?

Ыква подбежала к Элейне, принюхалась и решительно помотала головой.

– Бежим! За телом вернемся позже! – Пилот сорвался с места, за ним ыква.

Когда Вилли и его четвероногая спутница выскочили в следующий дворик, они увидели только запыхавшегося Доброго Жука.

– Где дромадерус? Ушел? – нахмурился пилот.

– Упустили! – с досадой проворчал пуриканец.

Ыква подбежала к стене и копытом постучала по водопроводной трубе.

– Ыг-р! – сказала она взволнованно.

– Чего «ыг-р», Элли? – не понял Вилли и задрал голову. К своему удивлению, он тут же обнаружил Одомара. Тот висел, обняв трубу, и, надо сказать, неплохо справлялся с задачей полного слияния со стеной дома. План беглеца уйти поверху был нарушен легким изъяном в конструкции трубы: она не доходила до крыши.

– Эй! Я тебя вижу. Слезай, – сказал Вилли.

Одомар помотал головой.

– Слезай, кому говорят. Не заставляй меня карабкаться наверх.

Беглец поскреб ногами по трубе, но руки до крыши все равно не доставали.

– Лапы коротки! То есть руки, – хохотнул подошедший Жук. – Отращивай!

– Я вам не дамся, – вдруг хрипло пробормотал Одомар. – Он меня замучает!

– Извини, приятель, – мрачно сказал пуриканец, – но ты посягнул на нашу подругу, а это непростительно. А еще ты врешь напропалую и обманываешь других, так что мне тебя почти не жаль. Слезай! Тебе некуда деваться!

– Это мы еще посмотрим! – рыкнул беглец. – Я шесть лет ел опилки в сырых подземельях! Я НИ ЗА ЧТО ТУДА НЕ ВЕРНУСЬ!

С этими словами Одомар совершил невероятный трюк. Он вытащил руку из кармана и сделал резкое движение. Из рукава выскочила гибкая плеть и вцепилась в край крыши. Изогнувшись всем телом, беглец подтянулся на ней и мгновение спустя исчез из виду.

Вилли и Добрый Жук замерли, выпучив глаза.

– Вот это да! – воскликнул пилот. – Он действительно не хочет встречаться с Ти.

– Доставай наручники, – мрачно ответил Жук. – Мне все это надоело.

Вырвав из рук пилота зеленые браслеты, пуриканец прытко вскарабкался по трубе на крышу и пропал. Через пару секунд откуда-то сверху донесся гневный вопль дромадеруса:

– Врешь! Не возьмешь!

– АЙ, КАНАЛЬЯ! НУ ДЕРЖИСЬ! – пригрозил Добрый Жук.

Вилли запрыгнул на ыкву и скомандовал:

– Вперед! Подкараулим его внизу.

На Гмурре наступал вечер, и для экипажа «Ласточки» он обещал быть крайне веселым.

Стемнело, и голубое солнце Гмурра уступило место такой же голубой луне. Город утонул в плотном и липком тумане. С трудом продираясь через него будто вслепую, по улицам бродили одинокие, потерянные горожане.

В отличие от них Вилли, Добрый Жук и влажная, неприятно пахнущая сыростью ыква прекрасно знали свою цель. Они намеревались поймать Одомара! Жаль, что Одомар вовсе не желал быть пойманным.

Бывший король Ыты, как выяснилось, не только очень быстро бегал, но еще и отлично карабкался. Даже Добрый Жук с его то ли шестью, то ли восемью лапами едва поспевал за ним. К счастью для преследователей, и у ловкого, неутомимого Одомара неожиданно нашлось слабое место: оказалось, что он не умеет плавать!

Лихая погоня привела экипаж «Ласточки» к речушке на окраине города. Беглец зашел по колено в воду, в панике огляделся по сторонам и бросился к близлежащему мосту. Не найдя сквозного прохода, Одомар побоялся лезть в реку и вместо этого взлетел на железный столб, подпиравший каменное брюхо моста. К своему удивлению, он вдруг уперся головой. Бежать было поздно: вдоль речки к нему уже спешили выдохшиеся кадеты. Пытаясь отдышаться, Вилли, Добрый Жук и ыква стояли в луже под мостом и глядели наверх. Лишь тогда экипаж «Ласточки» решился поверить, что беглецу некуда деваться.

– Послушай, бывший король! – заорал Добрый Жук, едва к нему вернулось дыхание. – Ты неплохо держался, но деваться тебе некуда! Все кончено, ты в западне!

– Ничего подобного! Вы же сдулись! Вам меня не достать! – взвизгнула тень, прилепившаяся к опоре моста. Одомар теперь был в теле толстого лундианина с длинной бородой, заплетенной косичками, однако подвижность его от этого ничуть не снизилась.

– Я сейчас отдохну и полезу за тобой! – пообещал пуриканец. – ТЕБЕ НЕ УЙТИ!

– Да и лезть вовсе не обязательно, – поддержал Вилли. – Можем подождать, пока ты сам не проголодаешься и не спустишься.

– А я сейчас отдохну и задам вам трепку! Вот увидите! – крикнула тень.

Ыква недовольно фыркнула и отряхнулась от влаги, обрызгав Вилли и Жука.

– Что, Элли? Устала? – мягко спросил пуриканец. – Сдавайся, мерзавец, иначе я стащу тебя оттуда за ногу и отлуплю! – проорал он, задрав голову.

– Слезай лучше сам! – вторил пилот. – Слезай, если не хочешь тумаков!

Вилли и Добрый Жук постояли еще секундочку, а потом пуриканец вздохнул и пошел к опоре, потирая лапы. Особенно среднюю левую.

– Ладно! – поколебавшись, объявила тень. – Я спущусь, но вы должны мне кое-что пообещать!

– Ну вот еще!