Его было за что обожать: атлетически сложенный, с прозрачными серо-зелёными глазами, угольно-чёрными ресницами, похож на молодого Ричарда Гира, создатель, единственный владелец и бессменный директор знаменитого даже в Европе архитектурно-строительного бюро и художественной мастерской, богач, талант и интеллектуал, звезда вечеринок, проверенный и надёжный, воспитанный…

Но в их отношениях не было никакой звёздности: тепло, уютно, спокойно. Ни один из них не совершал безумных поступков, они не впадали в эротическое буйство на улице или в ресторане, да и вообще Майя не помнила, чтобы их с Максом когда-нибудь накрывала страсть, подобная вчерашнему танго. «Опять ты оглядываешься во вчера! Оставь уже, отвлекись, тебя ждёт прекрасный парень, давай, отключайся!», – укоряя себя, Майя несколькими каплями Ralph Lauren Notorious (вечерний букет чёрной смородины, розового перца, пачули, мускуса и гвоздики) добавила себе настроения и спустилась вниз.

Села в роскошный автомобиль, в котором негромко играл оркестр Глена Миллера. Макс утверждал, что это музыка настоящих парней: оркестр, да ещё солист Том Вейтс с его невероятным голосом, «вымоченным в бочке с бурбоном», да ещё гипнотический Джон Ли Хукер.

Макс потянулся за поцелуем. Его губы были мягкими, со вкусом кофе и мяты, и целовался он долго и с видимым наслаждением. Майя оторвалась от него, с тревогой удивляясь, что внутри не появляется привычного тёплого отклика. Списала на задёрганность, откинулась на спинку сиденья, погладила гладко выбритую щёку, пахнущую чем-то очень мужским, заглянула во внимательные глаза, кивнула и прошептала: «Поехали уже, а? Есть хочется».

И поняла, что сказала абсолютную правду: ей действительно хотелось есть, сидеть в обнимку, слушать рассказы Макса о коллизиях в работе и… а больше ничего не хотелось… Майя тряхнула кудрями, прогоняя зазвеневшую ноту отчаянного нежелания: «Надо поесть, и всё вернётся. Иначе пора вообще на свалку».

* * *

Майя села вполоборота и стала внимательно разглядывать водителя. Волнистые блестящие каштановые волосы уложены в нарочито небрежную причёску, широкие брови вразлёт, прямой нос, лукавые ямочки на щеках, чётко очерченные ровные сочные губы, большие руки лежат на руле непринуждённо, весь сосредоточен на дороге.

Верлен вспоминала их первую встречу. Отец организовал очередной приём в честь дня создания головного банка в Петербурге, собрав в особняке человек пятьсот, самых именитых, богатых или подающих особые надежды на создание новых партнёрских или клиентских отношений. Вся эта кутерьма – подготовка, проверка гостей, охрана, наблюдение, все эти расшаркивания и липкие улыбки всегда раздражали и выматывали, поэтому в какой-то момент Майя сбежала в зимний сад и как раз там столкнулась со стайкой девушек, окруживших высокого красавца, сочным баритоном рассказывающего смешные истории. Девушки хохотали, красавец крутил в пальцах широкий бокал с коньяком, но, когда Верлен постаралась как можно незаметнее проскользнуть в дальний угол, где умиротворяюще шелестел фонтан, парень в несколько шагов оказался рядом и обезоруживающе улыбнулся:

– Здравствуйте. Я – Макс. Составите нам компанию?

Майя настороженно оглядела стоящего перед ней самоуверенного щёголя и попыталась отказаться:

– Здравствуйте. Меня зовут Майя Верлен. Прошу прощения, я сейчас немного занята.

Макс протянул руку, взял за кончики пальцев, поднёс к губам и негромко сказал:

– Окажите мне честь, разрешите, я буду на этом вечере Вашим сопровождающим? Я буду Вашим пажом, кавалером, альгвазилом, но не оставляйте меня на съедение крокодилихам, умоляю Вас!

Тут он скорчил такую уморительную рожицу, что Майя внезапно подумала: почему бы и нет?

Уголки её губ дрогнули в полуулыбке, и она ответила:

– Вообще-то я как раз собиралась отдохнуть от людей. Но раз уж Вы так просите…

Макс воодушевлённо-заговорщицки подмигнул и, полуобернувшись к недоумённым дамам, отсалютовал им бокалом:

– Сударыни, я сражён вашими прелестями, потрясён вашим остроумием, переполнен восторгом от нашей беседы, но сейчас вынужден удалиться в Пиренеи, чтобы защитить от голодных медведей легконогую серну!

Девушки прыснули, кто-то недовольно дёрнул плечиком, кто-то скорчил гримаску, но Макс, больше не обращая на них внимания, элегантно предложил свою руку Майе.

И весь остаток вечера он действительно не отходил от неё, смешил, развлекал, ловко и органично вписываясь в совершенно новый для него банковский круг так, что к концу приёма самым естественным было предложение поехать в ночной город. Майя, имевшая мало опыта в романтических свиданиях и ещё меньше – в интимных (её происхождение, природная отстранённость и невнимание к таким мелочам, как восхищённые взгляды и едва заметные намёки, сослужили плохую службу), поддалась обаянию и согласилась.

Макс был нежен, обходителен, внимателен, и где-то с полгода после того, как они стали любовниками, часто приезжал к Верлен на работу с ворохом роз, дорогим шампанским, расспрашивал о клиентах, конкурентах, проектном финансировании, новых продуктах, а потом возил по городу, рассказывая самые разные истории о зданиях, памятниках, просто пятачке брусчатки… Его память хранила множество исторических фактов и легенд, связанных с городом и его окрестностями. Постепенно он стал приезжать реже, и вот теперь они виделись в лучшем случае раз в месяц.

Майя подумала: «Ещё немного, и всё закончится. Но почему мне нисколько не жаль? Я по нему никогда не скучала, не тосковала, не сходила с ума. Мне с ним интересно, спокойно, уютно, но не более того… Может, я просто чёрствый и навсегда больной одиночеством человек?».

Они уже проехали Благовещенский мост, когда Майя, устав отбиваться от застрявших мыслей, неожиданно спросила:

– Макс, а тебе никогда не приходило в голову, что нельзя жить одному?

Ветров вздрогнул, видимо, от неожиданности вопроса, негромко обложил длинной тирадой водителей соседних машин, бросил быстрый взгляд на сидевшую рядом девушку, выдержал короткую паузу и преувеличенно ровным голосом отозвался:

– Ты хочешь, чтобы мы жили вместе?

Майя, последнее время ощущавшая себя скрученным в огромную сверхчувствительную антенну нервом, ясно почувствовала, что Макс испугался вопроса, и это было неприятно. Поэтому, чтобы выдернуть вонзившуюся занозу беспокойства, откликнулась легко, тщательно следя, чтобы в голосе не было даже тени отчего-то пронзившей горечи:

– Нет, что ты. Я, как и ты, волк-одиночка. Мы оба не созданы для семейной жизни, поэтому нам с тобой так хорошо. Просто иногда взбредёт в голову какой-то пустяк. Не обращай внимания, – и мгновенно переключилась на другую тему. – Надеюсь, ты сегодня ограбил ресторан?

Макс тут же расслабился и понёс весёлый вздор про поиски молодильных яблок, живой воды, благословенного сыра и нежнейшей телятины для лучшей в мире девушки, снизошедшей по легчайшим облакам до его заброшенной избушки. Майя краем уха слушала привычные шутки, но мысленно была уже где-то далеко. Потом и вовсе откинулась на спинку и, когда выехали за город, задремала.