* * *

В большом двухэтажном бревенчатом доме с башенками и шпилями, с высоким крыльцом, лиственничными полами, оснащённом последними техническими новинками – от кухни до прачечной, было тепло. На улице совсем стемнело, в большой комнате горел камин, был накрыт стол, стояли привычные белые розы в высокой узкогорлой вазе, витали аппетитные запахи.

Майя почувствовала дикий приступ голода, но Макс обнял её возле двери, начал целовать, запустил руки под рубашку, погладил длинные мышцы спины, потом подхватил на руки и утащил в спальню. И то ли от всех этих разговоров, то ли от того, что Макс был непривычно тороплив, то ли презерватив попался некачественный, но желание так и не появилось. Она чувствовала каждое своё и его неловкое движение, в какой-то момент ей стало больно, потому что Макс, входя, прищемил нежную кожицу, и несколько минут просто ждала, когда же он почувствует, что что-то не так. Не случилось. Обессиленный, вспотевший, её любовник откинулся на подушки, подгрёб к себе Майю, собственническим поцелуем поцеловал в висок:

– Я так люблю тебя! Ужасно по тебе соскучился и просто не смог сдержаться!

Верлен только кивнула. Не удивительно, ведь они не спали вместе уже несколько месяцев. Наверное, так бывает, когда люди долго не видятся. В следующий раз всё получится. Ведь и с ней тоже не всё в порядке: не то чтобы она каждый раз получала удовольствие от близости с Максом, но такое явное отторжение – впервые. Подумала: «Наверное, я становлюсь холодной. Или всегда ею была. Занималась бы ты только работой, чудовище. Хорошо хоть, что Макс ничего не понял, а то бы и его расстроила почём зря».

Потёрлась щекой о влажное плечо, просящим тоном выговорила:

– Пойдём, поедим?

Макс ещё раз поцеловал девушку, натянул джинсы на голое тело и прошлёпал босыми ногами к камину: подбросить дров и открыть бутылку. Майя полежала несколько мгновений, потом встала, оделась и тоже вышла. Чтобы не ужинать в молчании, Макс включил телевизор, висевший на стене, и ещё примерно час они, обнявшись на диване, смотрели какую-то передачу про живую архитектуру. Сославшись на зверскую усталость, Майя отказалась от «второй серии» секса и, обняв гладкое тело Макса, провалилась в беспокойный сон.

* * *

Майя села на королевских размеров кровати, нашарила на тумбочке телефон: пять утра. Макс дрых на животе, откатившись на свою половину, сбросив простыню и подмяв под себя подушку. Верлен тихонько оделась, поцеловала так и не проснувшегося любовника, спустилась с крыльца и вызвала такси.

Пока ждала, смотрела на играющие друг с другом облака, подсвеченные розовой дымкой восходящего солнца, дышала влажными липовыми и берёзовыми ароматами, и постепенно внутри зрела мысль: «Весь мир – в моих собственных руках. И тюрьма – в моих мозгах. Нужно найти в себе смелость и быть с Максом честной. Всё уже нехорошо. Так нехорошо, что пора прекращать. Главное, сделать так, чтобы ему не было больно, ведь он любит меня. А я… я для любви вообще не предназначена. Просто бесчувственная скотина, машина, способная только пахать и пахать. Он – свет и солнце, радость и лёгкость, а я – запущенная хандра, хронический депрессняк. Со мной от тоски сдохнуть можно». Подъехало такси, и Верлен переключилась на предстоящий рабочий день.

Ты всё-таки улетела. Отпраздновала со мной свой День рождения, села в самолёт и улетела. Я так и не рассказала тебе, кто я и откуда, но я предложила тебе всё, что у меня есть, и пообещала, что, если ты останешься со мной, то совершенно не нужно будет беспокоиться о будущем, о жилье, о работе, ведь это, на самом деле, совершенно неважно… Ты снова смотрела на меня, как на несмышлёныша, обещающего немедленное исполнение сказок, смотрела шальными, медовыми глазами и совсем, наверное, не слушала меня…

Облака, бродившие по уснувшим шпилям, хребтам старинных домов, ступеням разбросанных площадей, и сплетение теней в свете пьяных фонарей не остановили стремительный стальной росчерк, от которого небо разорвалось на прозрачные лоскутки. Не знаю, что ты можешь увидеть в тускло-пустом иллюминаторе, но я знаю, что буду ждать, когда ты вернёшься. Как странно ты сказала: «Мне нужно время, чтобы всё решить. Я не могу тебе дать даже номер телефона, который у меня будет там. Когда я решу, я позвоню тебе сама. Пойми, я не хочу тебя втягивать в моё прошлое, в это вязкое болото. Я очень хочу вернуться. К тебе. К нам. Я не знаю, когда. Прошу… не умирай без меня».

Я беру с собой единственную фотографию, которую сделала в аэропорту, когда ты повернулась уходить, да оставшуюся от тебя тишину и бреду на пустынный пляж. Ноги вязнут в студёном песке, и в нескольких метрах от выбирающихся тоскливыми волами из осеннего моря волн тоненько звенит засушенная трава. Пёстрые зонты скорчились под острыми струями дождя. Ты – как солнечный удар, мелькнула вспышкой и исчезла, оставив только изматывающий шум в ушах от огромной горестной нежности.

Когда зазвонил телефон, Майя вздрогнула и выронила карандаш, которым очерчивала требующие дополнительного анализа данные по финансовому состоянию одного из крупных клиентов – агропромышленной группы по производству свинины. Выявленные нестыковки в отчётности могли стать серьёзной проблемой при пролонгации многомиллионного кредита, и на эти упущения стоило обратить внимание Кислого. Всё-таки Игорь недорабатывает. Потерев лоб, поднялась с ковра, на котором цветным ворохом разлеглись бумаги, подхватила со стола трубку, глянула: Орлова.

Внезапная предательская дрожь в ногах заставила её присесть. Нажала на кнопку «ответить»:

– Доброе утро, Диана.

Тангера стояла на набережной, и, прищурив глаза, наблюдала за толстыми скандальными чайками. Когда она набирала номер Майи, ей хотелось сказать что-нибудь озорное и умное, но, услышав в трубке терпкий, словно ольховый дым, голос Верлен, от которого солнечные зайчики брызнули под кожу, растерялась и выпалила:

– Доброе утро. Приходи сегодня к нам на занятие для новичков. Ты же хотела?

Майя оцепенела. Действительно, в первую встречу они говорили о том, что есть возможность зайти в школу под видом новичка, но всё внутри протестовало при мысли о том, что её неуклюжесть и неопытность будут видны всем. Тем более что главное в затеянном ею деле – наблюдение именно за Дианой и её партнёрами, среди которых новеньких нет. Да, именно так. Ну, или почти так… За доли секунды прокрутив в голове эти мысли, Верлен спросила:

– Диана, а ты можешь несколько занятий провести со мной персонально? Мне нужны твои уроки, чтобы не выглядеть совсем уж деревянной.

Орлова внутренне взвизгнула от восторга: на индивидуальные уроки с этой фантастической, не покидающей её душу женщиной она даже не рассчитывала. Стараясь не дать ликованию прорваться в голосе, мягко отозвалась:

– Конечно, могу. Только это либо в одиннадцать утра, либо в десять вечера, и два дня в неделю – вторник и четверг. Как тебе удобно?

Майя покосилась в раскрытый ежедневник – вторник. Дыхание перехватило, горло словно обжёг южный горячий ветер, степной, хмельной. Тут же одёрнула себя: «Эй, откуда такая радость? Тебе с ней не дружить!». Беззвучно вздохнула и проговорила: