что мазь Ивоны имеет очень коварный побочный эффект — повышает либидо. Другими словами, я будто возбудителя товарищу в стакан накапал. Конского какого-то.

К моему счастью, деньги Саня любил больше женщин. Услышав мое «пойдем уже, Казанова!», он тут же взял себя в руки и решительно распахнул дверь.

Внутри кабинет выглядел богато. Этакий стиль XIX века — отделка под старину, деревянный полированный стол на шесть посадочных мест. Который уже был накрыт — пара тарелок с рыбной нарезкой и сырами. В углу расположился кожаный диван, а на стене висел плазменный телевизор.

Двое сидевших в нем мужчин выглядели… евреями. Им было лет по пятьдесят, каждый щеголял внушительным шнобелем и курчавой бородой. Не хватало ермолок и пейсов, и тогда было бы полное ощущение, что вместо бара по ошибке забрел в синагогу.

Черные глаза представителей избранного народа буквально ощупали меня с ног до головы. Измерили, взвесили и с сомнением уткнулись в Саню. Мол, этот поц правда может продать что-то, кроме своей почки?

— Александр, — со значением кивнули они в унисон моему другу, поднявшись навстречу. — Безмерно рады снова вас лицезреть.

Моего товарища такое приветствие нисколько не смутило, хотя, глядя на него, сложно было заподозрить его в знании таких слов, как «безмерно» и «лицезреть». Он как-то больше по языку улиц был.

— Здорово, жиды! — усмехнулся он в ответ, пожимая протянутые руки. Повернулся ко мне. — Знакомься, это братья Ваня и Петя. На самом деле, скорее всего, Мойша и Абрам, но хитрые евреи предпочитают скрывать свои настоящие имена. А это, жиды, Свят.

Честно говоря, от подобного фамильярного знакомства я даже немного растерялся. Но евреи лишь рассмеялись и протянули руки уже мне. Кажется, Саня их забавлял. Как матерых псов веселит мелкий, но кусачий щенок. Я уже говорил, что Ваня с Петей были настоящими шкафами?

— Ты их не бойся, — громким шепотом сообщил школьный друг. — Они нормальные пацаны, правильные. В них от евреев только умение торговаться да внешность.

У «пацанов», судя по всему, дети как раз были нашего возраста. Но ни один из них не осадил Саню. Напротив, разулыбавшись, они предложили нам сесть.

— К делу? — тут же предложил Иван-Мойша.

— А поговорить? А выпить? — возмутился тот.

— Саша, не расчесывайте мне нервы, у меня для этого имеется жена и теща, — хмыкнул Петя-Абрам. — Вы, конечно, можете выпивать и закусывать, но мы занятые люди и хотели бы увидеть камушки. Поймите правильно, Саша, этот мир полон боли и обмана…

— Думаете, я вам туфту впарить хочу?

— Ой, Александр! Мы никогда не знали вас за такого человека и упаси нас Бог вас за такого человека знать! Но, как говорят твои соотечественники, видит око, да зуб неймет.

Этот одесский стиль в исполнении пожилых мужиков хоть и выглядел довольно органично, но все же явно был лишь игрой. Такой же, как показательная фамильярность моего товарища. Странно, но, несмотря на разницу в возрасте и положении, эти трое явно были в отличных отношениях. Может быть, не друзья, но добрые приятели. Странно, потому что одно только кольцо на мизинце Ивана-Мойши было дороже машины, на которой мы сюда приехали.

Не успел Саня ответить, как заглянула официантка, быстренько расставила на столе пиво и так же оперативно слиняла, оставив нас вчетвером.

— Доставай уже, — повернулся ко мне Сашка. Спектакль подошел к концу, и мы перешли к делу.

Камни я заранее выложил из инвентаря, так что просто сунул руку в карман и положил демонстрационный образец на стол. Петр-Абрам аккуратно взял камешек большим и указательным пальцами, поднес к глазам, а в другой руке словно бы из воздуха материализовал лупу. Я даже подумал — а вдруг у евреев есть Система с инвентарем?

Рассматривал он его недолго, после чего попросил продемонстрировать другие экземпляры. Саня кивнул, я выложил остальные. Тут уже осмотр затянулся минут на десять, причем оценку производил только Петр, а Иван лишь с любопытством поглядывал за действиями брата.

В конце концов, положив камни и лупу на стол, Петр откинулся на спинку стула.

— Ну че? — нетерпеливо осведомился мой друг. Последние минуты дались ему очень тяжело, он только что не подпрыгивал. — Нормальные камни?

— Нормальные, — кивнул Петр. — Хотелось бы поинтересоваться их происхождением, если вы понимаете, о чем я. Камни абсолютно одинаковые, в самой малости повторяют грани друг друга. Похоже на то, что они были частью гарнитура.

Тут он сделал паузу, в которой буквально читалось «а вы, бестолковые поцы, его расковыряли и решили сбыть по частям». Не мудрствуя лукаво, я задвинул ту самую историю, которую так неожиданно придумал для первой проверки у того ювелира на квартире. Оценщики ее без восторга, но приняли.

— Обычно-то говорят, что от бабушки остались. Что от дедушки — впервые слышу, — с некоторым сомнением в голосе произнес Иван. — Но, по крайней мере, оригинально!

— Господа евреи, проблемы? — хищно оскалился Саня. — Камни чистые, без хвостов. Берете, нет?

— Саша, не надо давить, мы вам не картофель, — хмыкнул Петр. — Мы видим хорошие камни и, простите за прямоту, двух поцев. Сомнения в таком деле естественны. Но в честь нашей долгой дружбы, которую пока ничто не омрачало, я готов дать за них семьсот тысяч рублей.

Я хотел было возмутится, но, встретившись с взглядом своего друга, понял, что этого делать не надо. Санек сам собирался торговаться.

И боже мой! Если бы его видели сейчас в школе, сама Людмила Владимировна, наша литературная дама, плакала бы и кричала «браво!». Он торговался как потомственный сын Израиля. Вскакивал на ноги и кричал, что уходит. Он обвинял евреев в корыстолюбии, кровожадности и полном отсутствии сердца. Клянусь, если бы он сейчас сказал, что деньги ему нужны для лечения больного ребенка, я бы поверил.

Те, впрочем, не отставали. По столу били тяжелые кулаки, брови хмуро сходились над горбатыми носами. В Сашу тыкали пальцами, обзывали щенком и бесчестным типом. Даже пиво расплескали. А потом вдруг наступила тишина. Сразу после того, как была озвучена цифра в два миллиона рублей.

— Вот за что люблю этого поца, — сказал Мойша Абраму, — так это за его умение торговаться! Как домой съездил, честное слово! Саша, в вашем роду точно были представители богоизбранного народа!

— Спасибо, я лучше деньгами возьму, — растянул губы в улыбке мой друг.

— Вот! Вот