— И почему же вы так не сделали?

Джемма поспешно прикусила язык, но вернуть эти слова назад было невозможно. Распустив ей косу, Гордон захватил несколько прядей ее волос и, поднеся к лицу, жадно втянул в себя их аромат. Это напомнило ей о том, как нежен он был с ней накануне вечером. В этом человеке таилась масса противоречий — как и в ней самой.

— Потому что, как я уже говорил, я собираюсь за тобой ухаживать.

Он отпустил ее волосы и поднял голову, и на его лице не видно было той высокомерной насмешливости, какую она так часто замечала. Теперь в его синих глазах отражалось что-то похожее на чувство, которое пробудило в ней надежду на то, что Гордону нужно нечто большее, нежели просто ее способность родить ему детей.

— Я много месяцев смотрел, как ты скачешь на лошади по краю моих владений. Черт побери, все, кто носит цвета моего клана, знают, что я пренебрегал всеми делами, чтобы ездить туда и видеть тебя. Так что когда невеста твоего брата попала ко мне, я поддался соблазну и отвез ее сюда, чтобы договориться с твоим братом и получить возможность узнать, кто ты такая.

— Но мы только и делаем, что ссоримся!

С тихим ворчанием он прикрыл ей рот ладонью.

— Нет, милая, у нас еще кое-что получается очень хорошо. Поцелуи. И я хочу понять, насколько далеко заходит в тебе эта страсть.

Он отвел ладонь от ее губ и припал к ним в поцелуе. Это был именно такой поцелуй, о каком Джемма мечтала после того, который они разделили в прошлый раз. На этот раз Гордон не дразнил ее, он приник к ее губам с такой жадностью, что у нее перехватило дыхание. Почему-то его сильное тело побуждало ее прижиматься к нему теснее — и она ощутила, как в ней пробуждается наслаждение. Ей захотелось действовать, повторять его движения, постичь науку поцелуя.

— Отвечай мне!

Его тихий голос был полон страсти. Его руки нырнули в ее распущенные волосы, ладони обхватили ее голову. Кончик его языка скользнул по ее нижней губе, а потом осторожно толкнулся в ее полуоткрывшиеся губы, словно ожидая разрешения войти. По ее телу пробежала дрожь: его переполняли желания, которые неслись с такой стремительностью, что она не успевала их понять. Она в состоянии была только их испытывать и купаться в блаженстве, которое грозило затопить ее целиком. Однако она хотела чего-то большего, ей необходимо было ответно прикасаться к нему, не дожидаясь покорно его ласки. Жажда придала ей смелости.

Она запустила пальцы в его волосы. Они оказались мягкими и шелковистыми, принеся ей новый прилив наслаждения. Тем не менее, она безумно желала ощутить его силу, ее руки переместились на его плечи, на мощные мышцы, бугрившиеся на его спине и руках. Его язык ворвался в ее рот, переплетаясь с языком, и внезапно внизу ее живота возникло средоточие того томления, которое заполняло ее. У нее между ног возникла пульсация, которая повторяла биение ее бешено стучащего сердца. Ее тело было так переполнено желанием, что больше не могло сохранять неподвижность. Ее бедра приподнялись, стараясь усилить давление на это пульсирующее местечко.

— Правильно, милая. Стоит нам прекратить ненужные разговоры — и мы дарим друг другу, удовольствие.

Он наклонился и нежно поцеловал полусферу ее груди, выглядывавшую из лифа платья. Джемма дернулась, потрясенная остротой ощущения настолько, что не могла спрятать свою реакцию. Его губы уступили место пальцам: они погладили нежную кожу, а потом нырнули в складку между поднятыми корсетом грудями. На то, чтобы расстегнуть крючки на ее лифе, ему понадобились считанные мгновения. Раздвинув шерстяную ткань платья, он добрался до ее корсета. Отыскав шнуровку, стягивавшую корсет спереди, ловко распустил ее узел.

— Я хочу видеть, как ты выглядишь, малышка. Эта мысль меня уже давно преследует.

Ей следовало бы приказать ему прекратить это. Разум говорил ей, что она должна запретить ему распускать на ней корсет, а тело требовало, чтобы она продолжала молчать.

— Мы будим друг в друге крайности.

Его пальцы на миг замерли, глаза жадно сверкнули.

— Да, милая, это правда. И ты только подумай, насколько лучше все еще станет!

Он раздвинул ее корсет. Джемма задрожала, когда прохладный воздух коснулся ее грудей, прикрытых только тонким полотном сорочки.

— Откуда мне знать!

Она не в состоянии была сохранять неподвижность и поспешно прикрыла руками свою грудь. Конечно, она не в состоянии была бы помешать ему делать с ней все, что ему заблагорассудится, но почему-то в глубине души пряталась уверенность в том, что он не станет добиваться своего силой. Она не могла бы сказать, откуда появилась в ней эта уверенность, но мужчина, который наслаждался ароматом ее волос, не воспринимался ею как варвар, способный лишить ее невинности насилием.

Это было очень хрупкое доверие, но оно помогло Джемме прогнать страх, который пытался проникнуть в ее мысли.

— Верь мне, я это знаю.

— Пытаюсь.

Ее голос стал едва слышным шепотом. Она не могла спрятать своей неуверенности. Тем не менее, в его взгляде мелькнуло одобрение, которое придало ей отваги и позволило не прятать глаза.

Верить ему? Джемма пыталась понять, возможно ли это.

Он склонился к ней и прижался губами к ее правой руке, прикрывшей грудь. Под ее ладонью сосок был тугим и ныл от желания узнать, каким будет его поцелуй. Однако Гордон стал целовать ее левую руку и задержался на ней, а потом последовал ниже, туда, где от дыхания поднимались и опадали ее ребра. Еще один поцелуй был запечатлен на ее животе: тепло его губ легко проникло сквозь тонкую ткань и коснулось ее кожи. Наслаждение волной прокатилось по ней, заставив тихо ахнуть от радости. Однако это ощущение ушло и ниже, где жадное томление еще усилилось.

Гордон покрывал поцелуями ее живот и грудь, легонько отталкивая руки, которыми она прикрылась. Его пальцы снова утонули в ее волосах, и, чуть повернув голову, он мягко прикоснулся губами к ее груди. Джемма снова задрожала, и все ее мышцы напряглись от сладкого предвкушения. Она еще никогда так остро не ощущала собственные соски. Нежно-розовые вершинки ее грудей были полны таким жарким томлением, что ткань сорочки казалась ей тяжелой и душной. Одна рука Гордона скользнула вдоль ее тела и обхватила ее грудь, а в следующую секунду он забрал в рот ее сосок.

Джемма резко выгнулась: не шевелиться было совершенно невозможно. Она ощущала слишком сильный жар, слишком острые чувства заполняли ее тело. С ее губ сорвался тихий вскрик, а Гордон откликнулся на него, тихим рычанием, заставившим ее пальцы судорожно сжаться на прядях его волос. Ткань ее сорочки стала влажной, прилипла к набухшему бутону ее соска. Гордон лизнул его, дразня чувствительную плоть, а потом захватил край сорочки и стянул ее вниз, окончательно открывая ее тело.

— Какая сладость! Как летняя земляника!

Он поднял голову и всмотрелся в ее лицо. Подушечка его большого пальца скользнула по влажной вершинке ее груди, впервые прикоснувшись к ней без преграды из ткани.