– Давайте для начала вы успокоитесь, – сказал Ярослав, подавив улыбку. – Мы можем обойти озеро и спросить у всех, кто нам встретится, не видел ли кто вашу подругу.

– Спасибо! Спасибо за то, что… возитесь со мной. Снова. Хоть и не понимаю почему. Вряд ли подбиваете ко мне клинья.

– Прямота – ваша черта?

– Отчасти, – наконец-то улыбнулась она.

– Что ж, тогда тоже буду прямым с вами. Вы симпатичная, даже очень. Но да, я не подбиваю к вам клинья.

И не успела Катя что-либо ответить, как Ярослав добавил:

– Конкурировать с вашим зубастым стражем себе дороже.

Они прошли вдоль озера, но поиски не увенчались успехом. Катя повернула уже и к лесу, но Ярослав решительно остановил ее.

– Не дурите. Если через час ваша подруга не объявится, мы вместе съездим в полицию. Только в лес больше ни ногой. Ясно?

На обратном пути он сосредоточенно молчал. Катя тоже не нарушала тишины, пытаясь уловить одну ускользающую мысль. Что-то в этом разговоре показалось важным, но вот что… Расстались они возле ее дома. Катя украдкой проследила за Ярославом взглядом и отметила, что он снова прихрамывает. Видимо, опять находился. И снова из-за нее. Но отчего-то ей была приятна его поддержка.

– Кать?

Она поспешно оглянулась и увидела Глеба. Как тихо он подкрался!

– Эм?.. Все в порядке?

– Да. Но…

Глеб отчего-то мялся. А когда поднял на нее взгляд, Катя поняла, какая мысль не давала ей покоя. Рассказав Ярославу, постороннему человеку, свою историю, она взглянула на случившееся со стороны и заметила то, чему раньше не придавала значения.

– Кать… Я хотел пригласить тебя на обед. Антон согласился посидеть с Валей и…

В другой ситуации она бы согласилась. Или честно ответила бы, что уже пообедала. Но сейчас спросила то, чего он не ожидал:

– Глеб, почему меня первой нашла Лиза? Где вы были в тот момент, когда я потерялась? Почему тебя так не отпускает эта история? О чем ты умолчал, Шаталов?

Тьма выползала из леса, неумолимо поглощая летнюю синеву неба, тянулась щупальцами из-за взволнованно раскачивающихся крон, заставила тревожно раскричаться какую-то птицу. Чистый до недавнего времени воздух отравляли еле уловимые миазмы. Нехорошее предчувствие давило на сердце могильной плитой. Интересно, замечает ли кто-то еще, кроме него, все это?

Ярослав оперся ладонями о подоконник и, сощурившись, вгляделся в колыхающиеся, будто черная паутина, клочья. Кто-то, возможно, примет их за тучи и пожалеет о том, что не захватил зонт. Но дождь вряд ли снова пойдет, потому что в прогнозе на вторую половину дня значилась ясная погода. Впрочем, тьма грозила поглотить и солнечный диск. Когда-то Ярослав уже наблюдал подобное. Неужели снова? Но тот, кто стал причиной всех бед, давно мертв! Ярослав озадаченно взъерошил волосы, хоть, казалось, уже давно избавился от этой мальчишеской привычки – не с его статусом иметь такие.

Но какой тут, к чертям собачьим, статус – это фальшивая «позолота», временное прикрытие! Тьма сдернет маски, обнажит пороки и поставит на одну доску бедных и богатых. Услышав приглушенный расстоянием и стенами волчий вой, Ярослав качнул головой: вот и пес Катерины тоже почувствовал беду. Снова вспомнился тот момент, когда на лугу обнаружилась не только женская шляпка, но и темное пятно – будто на траву упала тень и погасила зелень до асфальтного оттенка. Только ничего в том месте не было, что могло бы отбрасывать тень. Катерина пятна не заметила и чуть не вступила в него. Ярослав вовремя ее отдернул, и его порыв она приняла за желание обратить внимание на шляпку. В другой ситуации он предложил бы задействовать в поисках и собаку: возможно, пес унюхал бы следы пропавшей Татьяны. Но Ярослава слишком встревожило пятно. Заговаривая Катерине зубы, он поспешно увел ее от места находки. А когда украдкой оглянулся, то увидел, что тень, как живая, расползалась дальше по траве, пожирая зелень.

Он задернул тюль и развернулся к окну спиной, будто это могло изменить ситуацию. Темнота вряд ли исчезнет, напротив, с каждым мгновением становится все гуще. Может, уже утром в этом городе не настанет рассвет. Никто не проснется, не заведет мотор машины, не подхватит по пути в центр соседа. Не откроются кафешки и музеи, воздух не наполнят ароматы выпечки и кофе, на улицы не выплеснется радостным шумом суета. Потому что в городе, поглощенном тьмой, воцарится нежизнь.

Может, ответ на вопрос, который мучил его уже год, кроется здесь? Тогда ясно, почему он выжил в страшной аварии и остался в этой жизни, – потому что действительно достиг цели! Но совсем не той, к которой стремился.

Только как он один может остановить надвигающуюся катастрофу? Тем более что современные люди подобные вещи считают предрассудками: ушли далеко вперед в техническом прогрессе, но опасно отдалились от истоков первородной мудрости. Даже Соня, на помощь которой Ярослав еще мог рассчитывать, оказалась совсем не той, кого он искал. И этот очередной провал болел почти физически, усугубляя и без того пасмурное настроение. Может, потому, что он так ошибся, Ярослав и поведал Катерине часть своих секретов. Только вряд ли она услышала в «легенде» скрытый смысл. Возможно, Катерина сейчас листает купленные книги в поисках рассказов о Путнике и убийстве ведьмы и ее внучки. И, конечно, никакой легенды не найдет. Всему этому он стал свидетелем полтора века назад. Но вряд ли кто-то, особенно такой современный, как Катерина, поверит, что Путник так и бродит по сей день в призрачной надежде отыскать потомков той, которая прокляла его на бессмертие. Пожалуй, только необычный мальчик Валя что-то почувствовал и попытался передать это через рисунок. Кощей Бессмертный, рыдающий над разбитыми сердцами… Понял ли маленький художник истинный смысл, который заложил в свой рисунок? Сколько у него, Бессмертного Путника, было этих сердец – разбитых, кровоточащих, фантомная боль от которых мучает его и по сей день? Уже не счесть.

Что он ни делал, как ни искал смерти, но добивался лишь того, что оказывался в очередной чужой жизни. Вот его еще звали Иваном, был он солдатом и умирал в окопе от разворотившего ему живот осколка снаряда. Прикрывал глаза и оказывался уже в солнечном поле за рулем комбайна – в другом времени и другой жизни, в которой его величали Петром и собирал он под мирным вызолоченным восходом небом налитую пшеницу. Он не успевал как следует привыкнуть к одной жизни, как переносился в другую. Долгое время Ярослав считал, что перебросы случаются в ситуациях смертельной опасности. Но потом понял, что это происходило не потому, что он был ранен, испытывал сильные эмоции, засыпал или терял сознание, а просто потому, что где-то умирал человек, которого он на время замещал. Никой логики в таких перебросах не было. Выдающихся дел в чужих обличиях он не совершал, часто лажал, вызывая недоумение у «близких», пугал их своей отстраненностью, холодностью и «забывчивостью». Вскоре он и вовсе бросил запоминать имена «близких», разучился сопереживать, перестал к кому-либо привязываться – будь то женщина, ребенок или кошка. Зачем? Все его существование подчинилось одной цели – найти ту, которая сняла бы с него страшное проклятие.