Но для меня он навсегда останется чужим, не моим ребенком, которого я никогда не смогу полюбить.

Разве можно любить того, кто рожден от насилия?!

– Учу. – Он как-то устало вздохнул, мгновенно потеряв свою бесстрастную высокомерность, и добавил, уже совершенно иным тоном, сквозь который пробивалась мягкая улыбка: – Пойдем поедим. Не знаю, как ты, а я уже двое суток ничего не ел.

Моего ответа он дожидаться не стал, словно ощутив, что единственным откликом на эту метаморфозу стал вспыхнувший в душе гнев. У меня мысли не возникло, что он таким образом пытался добиться моего расположения, но это все равно воспринималось как издевательство.

Все было слишком по-человечески.

Сдержаться мне удалось на пределе собственных сил. Помогла убежденность – он мне не лгал. Ни тогда, когда утверждал, что иного выхода нет, ни тогда, когда говорил о моем будущем.

Не потому что сочувствовал мне и пытался хоть чем-то поддержать. Нет. Ему не было смысла лгать – я была в его власти.

– Эта панель открывает доступ к… – Он на секунду замялся, словно подбирая слово, а потом уверенно закончил: – Гостиной. Мы не нуждаемся в уюте, но для тебя я решил сделать исключение.

Стена справа от его рабочего стола разошлась, открывая проход. Туоран сделал шаг внутрь и остановился, дожидаясь меня. Причин проявлять упертость я не нашла и последовала за ним, готовая в любой момент отступить, если вдруг в выражении его лица проскользнет удовлетворение моим послушанием.

Он продолжал оставаться отстраненным и тогда, когда мы сели за стол.

– Через восемнадцать дней в этом мире проявится храм, в котором находится преобразователь вероятностей.

Я успела немного расслабиться, успокоившись под его молчание.

Он не навязывал мне себя, лишь изредка взглядом указывал на какое-нибудь блюдо, предлагая попробовать. В первый раз я с опаской взяла в рот кусочек чего-то запеченного, но вкус оказался приятным, так что потом я уже не испытывала подобных сомнений. И даже когда он пододвинул мне массивную кружку с источавшим пряный аромат напитком, смело сделала глоток, в очередной раз оценив его умение угадать мой вкус.

Так что когда он вдруг заговорил, словно вновь возвращая к памяти все случившееся, почувствовала, как невольно сжимаюсь, пытаясь стать меньше и незаметнее.

Мы сидели друг против друга, но его взгляд был прикован к большому экрану слева от меня, на котором плавно, словно камера медленно двигалась вкруговую, менялись пейзажи. Я редко когда покидала город, и единственным известным мне местом за его чертой был коттеджный поселок, в котором жила бабушка. Но то, что я видела, казалось мне знакомым.

Особенно когда среди яркой зелени вдруг мелькал полуразрушенный ангар, а сквозь траву просвечивали бетонные плиты дороги. И хотя я точно знала, что никогда там не была, определенные ассоциации эти картинки навевали. Рассказывал мне Костя когда-то о заброшенных во время перестройки ракетных шахтах.

Воспоминание о нашем системном администраторе тут же отозвалось еще одним. О Кирилле. И о том самом храме, о котором заговорил Туоран.

Но теперь я уже держала себя в руках.

– Находящийся в нем кристалл дает доступ к власти над всеми мирами Веера, над всеми расами, живущими в них, над прошлым и будущим.

– И все это ты готов бросить к моим ногам? – Я хотела, чтобы мои слова прозвучали язвительно, но получилось, скорее, беспомощно.

– Ты поможешь активировать систему, дав нам с отцом доступ к управлению.

Отставив кружку в сторону (желание бросить ее в даймона становилось невыносимым), я пристально посмотрела на Туорана, только теперь, наверное, осознав, что это существо является моим мужем.

Вот только переживать по этому поводу сейчас было глупо. То, что он говорил, полностью игнорируя мои реплики, было более важным, чем чувства, которые я испытывала.

– Тот день, когда это случится, станет первым днем новой истории. Начало ей положишь ты.

– Мне начинать трепетать от подобной чести?

Резко отодвинув стул, я поднялась из-за стола, надеясь хоть таким образом вернуть его в реальность. Я не знала, как проявляется у даймонов сумасшествие, но искренне опасалась, что именно это вижу сейчас перед собой.

– Этому миру уже давно нужна встряска, и мой сын когда-нибудь станет его правителем.

Его слова пугали и вызывали желание сбежать. Вот только бежать было некуда. И все, что я могла, – продолжать говорить в надежде, что какая-нибудь из моих попыток окажется успешной.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

Вопрос вырвался сам собой до того, как я осознала, что мне не стоило его задавать.

То, что я была права, стало ясно довольно быстро. Из его взгляда исчезло безумие, а в появившейся на его губах улыбке была уверенность, что деваться мне некуда.

– Я хочу, чтобы ты не обольщалась. Я сдержу свою клятву, но только после того, как все произойдет. Так что смирись, пути назад для тебя нет.

Лера

– Я пойду с ними.

Вилдор отвернулся к окну за мгновение до того, как я начала говорить, словно знал, что именно услышит. Впрочем, это было весьма вероятное предположение. Меня он знал значительно лучше, чем я его. Он так и оставался для меня непредсказуемым.

Сашка хмыкнул и переглянулся с Кадинаром – опять спорили. И, похоже, сын выиграл. В какой-то мере это успокаивало. Причем сразу по двум причинам. Первой было наличие оптимизма в наших рядах, раз они способны на ставки, значит, еще не все потеряно. Ну а второй – он явно не собирался меня останавливать.

Сартарис опустил взгляд, но я успела заметить, что смотрел он перед этим на бывшего ялтара. Очередная порция пищи для размышления. В последние дни именно этот даймон все чаще находился рядом с дарианцем, в то время как его помощник старался держаться поближе к Саркату. Объяснить происходящее я не могла, но была уверена, что за этим скрывается нечто важное.

В отличие от них, Костя, фамилию которого я все забывала узнать, и Андрей выглядели удивленными моим решением, но свое мнение высказывать не торопились.

– Никто, кроме меня, не может полностью скрыть свою магию. К тому же этот мир для меня родной.

– Ты настолько скромно оцениваешь мои способности? – Вилдор обернулся лишь на мгновение. Но этого оказалось достаточно, чтобы понять – он чем-то очень доволен.

Я проснулась очень рано, еще было темно, но дарианца в коттедже уже не было.

Мирно дремавший в кресле гостиной на первом этаже Кадинар (абсолютно невероятное зрелище) на мое появление отреагировал весьма сдержанно: приоткрыл один глаз, буркнул, что отдых пошел мне на пользу, добавил, что наш неуловимый обещал быть к обеду, и вновь его закрыл.

Желание задавать вопросы у меня пропало напрочь, как и настроение. Я не сомневалась, что каждый из них делал не только все возможное, но и невозможное тоже. И лишь я чувствовала себя вне событий, несмотря на все их уверения, что это не так.