происходящее снаружи остановилось. Небо рдело рыжим пламенем, этот запах коррозии повсюду. Трава поседела, прижавшись к земле. Тишина сквозит за милю.

Где же ты, Ева?

Я мчусь сквозь лес, заставляя время бежать так же, как и я, не теряя, не подгоняя ни секунды. Мне кажется, я даже чувствую ее присутствие где-то рядом. Оглядываюсь, выйдя на открывающее горизонт на востоке поле. Изо рта выдыхается пар, июньская ночь так же прозрачна, как стеклышко от бутылки.

Ева пряталась среди высокого поля, за оградой, рядом с красным вагончиком. Она совсем изорвала об колючие кусты и цветки юбки своего платья, все руки в порезах. Потемневшие испуганные глаза остановились на мне.

Приближаясь к ней, понимаю, что узнаю эти цветы. Physalis. Или «изумрудная ягода».

Ева дышит очень глубоко, пропуская и забывая вовремя делать вдох. Она так напугана, что не может пошевелиться. Она плачет, смотря на меня с… надеждой.

Я лишь вспомнил о том, рассматривая эти странные цветы, напоминающие фонарики, которые «светятся» в темноте беззвездной ночи, одну французскую легенду. Согласно именно которой подобные цветы принято дарить девушке, если собираешься стать отцом ее детей.

Я присел напротив нее.

— Все уже закончилось.

Ева смотрит на меня, и вряд ли внутри нее хоть что-то шевельнулось. Глядит безучастно, думая лишь о том, как бы поскорее избавиться. Чтобы я умер, чтобы все те, кто знали о ней, исчезли. Ни сострадания, ни жалости.

— Ева, неужели я заслужил все это? — Это правда. Я ничего плохого не делал. Я, возможно, только делал вид и хотел поверить в то, что иду по краю самой бездны. Но убил я Тадеуша не поэтому.

— Господин, позвольте…

Ева смотрела на меня уже без страха, но движения были словно парализованными.

— Вы скажите почему?

Я вздыхаю, садясь на землю. Вытягиваю ноги, поправляю одежду в крови.

— Потому что все вышло из-под контроля.

Ева понимающе слушала меня, положив свои руки мне на ноги. Она осторожно дотрагивалась кончиками пальцев до моей ноги. Глаза были такими потерянными.

— Я… Господин, я теряю свои воспоминания.

— Знаю.

Ева судорожно перевела дыхание.

— Не хочу забывать все, как забыла свою семью. У меня ведь была семья?

— Конечно.

Я не утешаю ее. Мне очень сильно кажется, что я понимаю, что она сейчас чувствует. У меня ведь тоже больше нет семьи.

— Что со мной будет, Господин? — Ева заплакала, смотрела на меня в ожидании ответа.

— Не знаю, Ева.

Сейчас я поднимаю руку и глажу ее волосы. Ева плачет так, словно сгорает и источает сияние отчаяния. Внутри все сжимается.

— Я только знаю, что нужно продолжать двигаться. Даже когда… когда ты видишь конец. И жизнь будет продолжаться в любом случае. Моя жизнь и твоя. Настоящий мир нам больше не нужен, мы сами построим мир для себя.

— Спасибо.

Обнимаю Еву. Она очень приятно пахнет, кроме того, цветами.

Вижу, что она осторожно бросает недолгие взгляды на вагончик позади нас.

Я встаю, поддерживаю Еву за руку, помогая подняться. Ева озадаченно смотрит на мою одежду.

— Как Вы себя чувствуете?

— Уже лучше. Ева, хочешь, поднимемся внутрь?

Обстановка снаружи не меня одного заставляла чувствовать себя тревожно. Ева слабо кивнула.

Ева сидела за столом во встроенной кухне. Желтая занавеска немного дрожит на темном окне.

— Ева, ты знала, что Тадеуш обманывал тебя и менял твои воспоминания?

Ева пожала плечами.

— Для чего?

— Потому что он желал, чтобы ты всегда принадлежала ему. Но вряд ли бы это продлилось долго.

— Почему?

— Просто предчувствие.

— Я расстроила чем-то Мастера?

— Нет. Просто он хотел всегда управлять тобой.

Ева кажется такой прелестной, просто не могу. Впервые с того времени, как я открыл в себе силы менять прошлое, я чувствую себя живым. Перестал ощущать боль, усталость, изнуряющее чувство вины и ответственности перед всем сущим. И все благодаря ей.

— Господин?

— М?

— Я рада сидеть с Вами здесь.

Ева ловит мой взгляд и слабо улыбается.

Я отвожу взгляд к окну. Сложив руки перед собой на столе, я сидел напротив нее.

— Ну, я тоже привык к тебе. Не уверен…

Еле заставил себя притормозить. Признаваться в том, что хотел бы всегда видеть ее рядом с собой — я не мог себе этого позволить. Как-то слишком странно себя ощущаю. Во мне было слишком много сил и энергии, которую некуда было направить.

Нужно дождаться зари, и посидеть здесь с Евой. Пока Церберы не сгинут от лучей рассвета. При дневном свете я их не замечал.

— Ты красивая.

Ева смущается, пряча руки под столом.

— Зачем Вы такое говорите?

— Еще ты сейчас очень миленькая, как звездочка. Почему-то я только сейчас смог сказать.

Ева краснеет еще ярче.

— Господин…

— И голос у тебя наоборот не отвлекает, а заставляет чувствовать еще больше. Скажи что-нибудь.

Ева смотрит на меня почти с полминуты и не дышит. В итоге судорожно вздохнула, перестав так внимательно и опасливо смотреть на меня.

— Не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, — в ответ признается Ева.

Ева не смотрит в окно, а мне хорошо видно, как по ту сторону окна по туманной долине гуляет черный высокий монстр, чьи длинные когти на повисших руках разрезают землю. Круглыми пустыми глазами непроглядно черного цвета он смотрит прямо перед собой, поджигая следом сухую траву.

— Я тоже, — мне правда кажется, что утро настанет нескоро. Я готов сидеть здесь с ней до конца своих дней.

Ева одаривает меня благодарной улыбкой.

— И улыбка у тебя очень красивая. Твои глаза так мерцают. Как свет далеких космических тел.

Ева опускает голову, неровно вздохнув. Я просто смотрю на нее и не могу наглядеться. Ну правда же — я падал так низко, а ей все это неважно. Замечательно. Чудо из чудес.

— Ева, посмотри на меня еще. — (Она поднимает глаза). — Какие у тебя красивые большие глаза. Мне нравится их рассматривать.

Ева предпринимает попытку меня отвлечь, начав рассказывать что-то про эволюцию, про цвет глаз, про случайности. Она вычитала что-то из книги. Но я почти ничего не воспринимаю, просто слушаю ее голос, он у нее очень-очень приятный, такой звучный, я никак не могу его запомнить, невероятно редкий и хороший.

— Да, это все интересно, расскажи, что ты читала про цветы. Я немного понимаю латынь, а ты?

Ева продолжает удовлетворять мой слух. Честно — даже спать захотелось, лишь бы оставаться как можно дольше здесь и представлять сказки с ее слов в своих сновидениях. Я увидел, что руки Евы снова на столе, и взялся за ее ладонь. У Евы очень мягкая, гладкая кожа.