— Понимаете, Ева… я не знаю, что такое поцелуй. М-мастер никогда не целовал меня по-настоящему.

Я внимательно изучаю Еву взглядом.

— Закрой глаза.

Ева посмотрела на меня с сомнением, но глаза закрыла. Я остановился напротив, вглядываясь в черты ее лица. Наклонился к ее лицу, до сих пор не переставая всматриваться в немного дрожащие ресницы и как она неровно дышит, забавно делая маленькие вдохи покрасневшим носом. Чем дольше я смотрел, тем бледнее она становилась.

Прошу ее открыть рот, что она и делает. Наклоняю голову еще. И провожу языком по ее языку.

Нужно было видеть реакцию Евы. Она была бесподобна, правду говорю. Едва я выпрямился, созерцая ее, застывшую в испуге и прижимающую сжатые руки к своему лицу, Ева уже смотрела на меня потерянными глазами и только краснела.

— Ну, я пойду.

Я сдерживал смех. Ева, должно быть, еще не скоро смогла понять, что только что произошло, продолжая глядеть мне вслед.

Медный физалис

— Ева, что бы ты хотела сделать за свою жизнь?

Ева некоторое время не отвечала, задумавшись. Она повернула голову в мою сторону.

— Понять, для чего я живу. Сейчас… — Ева замялась и голос пропал. Она сделала вдох и продолжила: — Мне казалось подлинным, что я живу, чтобы служить Мастеру. Но…

— Но — что?

Ева неопределенно пожимает плечами. Опустив голову, она скрыла за волосами свое безучастное лицо.

— Я не чувствую, что была когда-то создана для подобного. Поймите, я всегда ошибаюсь. Но для чего живете Вы? Чтобы выздороветь?

— Иногда только для этого. Но в большом масштабе я всегда хотел помогать людям. Наверное, все люди неосознанно к этому стремятся. Только проделав множество, множество попыток, понимаешь, что всем помочь невозможно. Иногда утопающий не хочет быть спасенным.

Ева внимательно меня слушала, держась одной рукой за диван, на котором мы сидели поздним вечером. Вторая рука была у нее на коленке, сама нога была закрыта платьем. Ева перебирала своими маленькими пальцами ткань и оборки юбки.

— Господин, что получается у Вас лучше всего?

Ева улыбнулась, как будто ждала, что мой ответ удовлетворит ее любопытство.

Я надвинул на свое лицо хмурое выражение, словно капюшон.

— Любопытство плохая черта. Меньше знаешь — крепче спишь.

Ева нисколько не огорчилась, должно быть, благодарная даже за такой совет. Ее взгляд был наполнен безусловным пониманием.

— Рассказала Мастеру, как мы целовались?

Я улыбнулся, Ева же приняла немного неловкий вид, и улыбнулась натянуто.

— Вы думаете, я верю каждому Вашему слову?

Я удивился. Ева взглянула на меня краем глаза, выглядя при этом очень спокойно. Но отчего-то грустно.

— Почему Вы…

Ева качает головой, передумав.

— Говори, что хотела.

Ева хмурится от того, что уже разочаровалась.

— Не сердитесь, пожалуйста, Господин. Но почему Вы такого мнения обо мне?

— Это какого же?

— Вы мне, пожалуйста, скажите.

— Какого я мнения о тебе? Хорошо. Полагаю, это заставит тебя немало удивиться. Настоящая ты — самый ценный смысл, который только ты можешь придать окружающим тебя вещам. Вот что я о тебе думаю.

— Вы очень… великодушны.

— Нисколько. Я не хвалю тебя, а объективно оцениваю.

— Где же мои недостатки?

— Когда смотришь на тебя, их невозможно разглядеть.

Ева только сейчас покраснела. Во время моей речи ее глаза счастливо блестели.

— Люди не должны обращать внимания на недостатки, — кивнула Ева, соглашаясь со мной.

— Да. Самое хорошее и светлое должно раскрывать тебя, играть большую роль. И тогда уже нет никакого дела до мелочей.

Я посмотрел на часы. Наша беседа продлилась довольно долго, уже поздний вечер. Еве пора ложиться.

Я поднялся первым.

— Господин, Вы не покинете этот дом?

— Когда?

— Не знаю. Сегодня? Через несколько дней…?

Ева встает с дивана и неловко делает шаг к лестнице.

— Не могу знать точно. Наверное — нет. Мне приятно твое общество.

— Спасибо, Господин. Как и мне Ваше.

— Могу я обнять тебя перед сном?

Ева опустила голову, опять смутившись.

— Как Вы хотите.

— Как младшую сестренку.

Ева слегка улыбнулась. Через грусть проступила надежда.

— Буду безмерно благодарна и счастлива.

Ночью мне не спалось. Я лежал в кровати и думал о том, о чем мы разговорились с Евой. Признаться, уйти я предпринимал попытки слишком много раз. Я даже устал считать. Меня возвращало плохое самочувствие и… потребность ли в том, чтобы Ева заботилась обо мне?

Я до крови искусал внутреннюю сторону рта, мои раны заживают очень долго, но мне уже все равно. Закидываю руки за голову и вздыхаю. Мне нужно двигаться в каком-либо из направлений, но пока я не вижу перед собой цели.

Переворачиваюсь на бок, кровать издает глухой скрип, одновременно с этим мне показался крик откуда-то в доме. Я прислушался, но больше не доносилось ни звука. Поднимаюсь, решив проверить, открываю дверь и вижу, что в коридоре горит свет. Желтоватый теплый свет разливается по полу на светло-розовом напольном покрытии под дверью комнаты Евы.

Я подхожу к двери настолько близко, что меня самого могли услышать. Прислоняюсь головой к двери и в тот же момент слышу голос Тадеуша.

Да, подслушивать плохая привычка. Мне обычно не настолько интересно, чтобы заниматься подобным, но в этот момент все решил случай. И то, что я услышал, совершенно вывело меня из равновесия.

Я тяну за дверную ручку, но она не поддается. Мои руки пробрала дрожь. Ева кричала за дверью, как и в том будущем, где Тадеуш грязно издевался над ней.

Потянув со всей силы, чувствую внутри себя знакомую холодную и колкую боль. По моим венам словно разливается нечто постороннее, я изо всех сил сопротивляюсь чувству ненависти, пытаясь сделать правильный выбор. Вернуть время сейчас или самому попробовать все исправить.

Но сколько бы я ни оборачивал события, на их исход все равно ничего не могло повлиять. Что должно произойти, то произойдет.

Ослепляющая ненависть захватывает изнутри, отбирая контроль над телом, даже вдох сделать не удается. Если даже я не могу ничего изменить, то пусть весь мир истлеет до пепла.

Дверь издает треск и вместе с петлями отпадает. Мои глаза словно застелены пеленой белой дымки. Я ничего не могу разглядеть, внутри все стучит и бьется в предсмертном марше.

Слышу только как Ева кричит, а Тадеуш подходит ко мне. Он понимает, что я не могу причинить ему вреда в таком состоянии и отталкивает меня.

Я падаю на пол и тщетно пытаюсь вернуть себе зрение. В комнате что-то происходит, но все потеряло краски и выглядит словно замыленная пленка.

Поднимаюсь, ища на что