— Ты делаешь это для меня, но... зачем?

— Как это — зачем? Ради твоей безопасности, разумеется. Ради чего же еще? Ну, и вдобавок мне хотелось бы знать, что, черт возьми, происходит? Этот ублюдок-фэйри вдруг появляется на моем заднем дворе, пока я сам мирно жарю на кухне котлеты! Бац — и он уже тут!

— Не смотри на меня так! Я понятия не имею, как это произошло!

— Вот поэтому я теперь глаз с тебя не спущу. Чтобы понять, как это случилось.

Андреа плюхнулась на кровать и обхватила голову руками.

В следующую минуту Шон уже опрокинул ее на спину и прижал к постели.

— Мы все узнаем, милая, — прошептал Шон. — Не бойся. Я не позволю никому причинить тебе вред.

— Дело не в этом, — пробормотала она. — То есть, я хочу сказать, не только в этом. Знаешь, я думала... вот перееду сюда, и все мои проблемы останутся позади. А вместо этого все стало только хуже. Я уже не знаю, что делать. У меня появился приятель-бастет, который обожает по ночам забираться в мою комнату и копаться в моем нижнем белье. Мне по-прежнему снятся кошмары, от которых у меня поджилки трясутся. И вдобавок к нам вламывается какой-то фэйри... просто потому, что мне в кошмарах привиделся его голос. Я мечтала, что буду мирно жить с тетушкой, ходить с ней по магазинам, а вместо этого думаю, как бы ненароком не нарваться на пулю. По городу бегают люди с винтовками, а меня преследует мартовский кот-переросток, ошалевший от похоти до такой степени, что у него язык волочится по полу!

— Добро пожаловать в город оборотней! — ухмыльнулся Шон. — Кстати, я не намерен тебя принуждать, милая. Даже если, как ты выразилась, обезумел от похоти.

— Ты оборотень. И к тому же самец. Все вы такие.

Вместо того чтобы оскорбиться, Шон только выразительно поднял брови, в который раз доказав, что он ничем не похож на других самцов. Отпустив ее наконец, он неторопливо поднялся на ноги.

— Эти волколаки, что вырастили тебя, постарались на славу, — фыркнул он.

— Мой отчим очень добрый! — надулась Андреа.

— Что ж, одно то, что ты не побежала к этому твоему Джареду, поджав хвост, уже говорит о многом. Мало кто смог бы поступить как ты, милая, — улыбнулся Шон.

— Угу. Члены моей стаи заявили, что я, мол, дерзкая и неблагодарная — короче, настоящая сука.

— Андреа.

Андреа удивленно вскинула на него глаза. Обычно Шон обращался к ней «милая»... и вдобавок он никогда не разговаривал с ней таким неестественно спокойным тоном.

— Что?

Шон внимательно разглядывал ее. Лицо у него было настороженное.

— Это-то и странно... я вообще не понимаю, как ты смогла противостоять ему. Особенно учитывая, какое низкое положение в стае ты занимала... особенно учитывая, какое высокое положение занимал он и как упорно он добивался тебя. И ведь ты совсем не боишься меня, верно?

Шон попытался подчинить ее себе — своим немигающим, повелительным взглядом... взглядом доминантного самца. Андреа выдержала этот взгляд и... да, Шон был прав, этого не должно было случиться. Как она смогла это сделать? Вопреки всем инстинктам оборотня вопреки законам стан...

— Нет. — Она покачала головой. — Нет, я тебя не боюсь.

— Да, я заметил. Именно это и делает тебя не похожей на других. Опасной.

— Я не опасна! — возмутилась Андреа.

— Это делает тебя опасной для них. Для всех стай в вашем городе оборотней.

— Я знаю только одно — что не желаю иметь с ними ничего общего! Никогда!

— Ясно. Стало быть, ты воспользовалась законом, который гласит: «Самка может отвергнуть самца, если он становится чересчур назойливым, покинуть стаю и уехать». Неглупо придумано.

— Джаред до сих пор считает, что живет в те времена, когда женщине некуда было пойти и она была вынуждена оставаться в стае. Но сейчас все по-другому. Достаточно лишь переехать в другой город оборотней, и все, ты свободна! Об этом Джаред не подумал.

— Зато ты подумала. Умница!

— Это от отчаяния.

Шон уселся рядом с ней.

— Тебе больше никогда не придется бежать, обещаю, — проговорил он. — Здесь ты в безопасности.

Андреа с трудом выдавила улыбку.

— А как же озабоченный самец, который обожает копаться в моем нижнем белье?

В глазах Шона вспыхнул огонек.

— Я бы сказал, это ты испытываешь нездоровый интерес к моему нижнему белью, милая, — выразительно подняв одну бровь, хохотнул он. — Вспомни, какие трусы ты мне купила.

— Эй, я подумала, они будут классно на тебе смотреться! — оскорбилась Андреа.

— Я уже заметал, что ты глаз не можешь оторвать от моей задницы. Похоже, она пришлась тебе по душе.

— О да, еще бы! Теперь я понимаю, почему все женщины в этом городе просто на стену лезут, когда ты проходишь мимо.

Шон удивленно заморгал:

— Шутишь? Тебе это приснилось.

— И не думала даже, — хмыкнула Андреа. — Просто ревную. Знаешь, какая я собственница? — Она шутливо оскалилась и зарычала, делая вид, что готова разорвать его в клочья.

Шон улыбнулся:

— Мне это нравится.

— Еще бы, похотливый ты котяра!

Притянув ее к себе, Шон поцеловал ее в губы. Потом поднялся.

— Никуда не выходи, милая, слышишь? Я только схожу за своими вещами. Потом вернусь и запрусь тут с тобой.

— Обещаешь?

Шон снова поцеловал ее. И Андреа блаженно зажмурилась.

— Это тебе в качестве залога, любовь моя.

Позже, ночью, когда они лежали, крепко прижавшись друг к другу — Андреа настояла на том, чтобы Шон обновил подаренные его плавки с луком Купидона, — что-то тихо царапнуло в окно ее спальни.

«Андреа... иди ко мне».

Андреа, с трудом оторвав от подушки голову, сонным взглядом оглядела спальню. Окно было плотно закрыто, шторы задернуты, но один лунный луч, пробравшись в щелку, серебристой лужицей растекся на полу.

Снова этот шепот... «Андреа!»

Она осторожно оглянулась на Шона. Брови его дрогнули — он нахмурился, но так и не проснулся. Очень медленно, стараясь не разбудить его, Андреа выбралась из постели, собрала с пола разбросанную одежду и бесшумно выскользнула за дверь.

Шон проснулся, уже зная, что Андреа рядом нет. Он понял это не потому, что постель была пуста, — просто он больше не чувствовал ее присутствия, ее тепла.

Хуже было другое — она не просто встала, она ушла из дома. Часы показывали три утра. Кончики пальцев у Шона покалывало, уже знакомый звон в ушах, тот же самый, что был накануне, предупредил его о присутствии возле дома Иного.