— Стас! Связь мне с комбатом.

— Минуту, товарищ капитан.

Связист начал колдовать над аппаратурой и вскоре доложил:

— Комбат на связи!

Середин взял гарнитуру Р-159:

— Остов вызывает Заслон-3.

Подполковник Черненко, тот самый, что был у Середина в училище командиром роты, ответил:

— Остов на связи!

— Примите доклад.

Это был ежедневный вечерний доклад. Начальник блокпоста должен был выходить на связь с батальоном два раза в сутки, утром и вечером, либо по необходимости, если в районе блокпоста происходили какие-то события.

— Слушаю!

— Обстановка спокойная. «Укры» несут службу в обычном режиме, у нас тоже все в норме.

— Из штаба батальона получена информация, что командование украинского механизированного батальона решило заменить начальника своего центрального, шестого блокпоста. Ты посмотри там, что будет представлять из себя новый начальник.

— Обязательно, и, если начнет нехорошо себя вести, наш снайпер отправит его отдыхать в госпиталь. Надолго.

— Это ты долго говоришь, Заслон. Вопросы ко мне?

— Вопросов нет!

— До связи.

— До связи!

Середин бросил гарнитуру связисту. Тот перевел станцию в режим приема, посмотрел на офицера и спросил:

— У «укров» командира меняют?

— Вот мне одно, Стас, непонятно, — повернулся к нему Роман, — тебе до этого какой интерес?

— Да, никакого, не молчать же?! — пожал плечами связист.

— Ну, пойди пройдись до своего друга-санинструктора. Вы же с ним в одном доме жили?

— Так точно, и в одну школу ходили. Только он постарше меня на два года, в армии отслужил, пока я в техникуме учился.

— Вот иди и поболтай с сержантом до отбоя. За радиостанцией присмотрю.

— Есть, товарищ капитан!

— Давай!

Связист ушел, а в пункт прибыл заместитель начальника поста, старший лейтенант Леонид Иванов. Он был из Донецка. Служил в России в ВДВ, когда киевская хунта начала войну против юго-востока Украины, уволился и вернулся в родной город, где сразу же записался в ополчение. Служил под Донецком, затем перевелся в Луганск, где проживала его семья — родители и жена с трехгодовалым сыном. Был направлен в батальон «Крым», в подразделение капитана Середина, командовавшего усиленным взводом мотострелковой роты.

— Ну, и как на посту? — спросил Роман.

— Нормально. Ужин прошел, посты сменены, снайперы готовятся к «ночной охоте». Я сказал Дурдыеву, чтобы и нам принес ужин.

— Ты ешь, я не хочу, перекусил тушенкой.

— Куда мне две порции?

— А что приготовил повар?

— Какое-то свое туркменское блюдо, я не запомнил, но бойцы довольны, вкусно.

Оман Дурдыев вместе с русской женой и детьми переехал из Туркмении в Луганскую область в начале девяностых годов, когда набирал силу так называемый «парад суверенитетов». Здесь, на Луганщине, у его жены жили родственники.

— Ничего, съешь! А что не доешь, отдашь Пегасу.

На блокпосту прижился немолодой уже кобель из породы дворняг. Но умный и добродушный, казалось, понимающий человеческий язык. Война не обозлила пса, в отличие от людей, а его умению быть в нужное время в нужном месте могли позавидовать многие бойцы. Если Пегас вдруг исчезал из поля зрения, значит, скоро обстрел поста. На мины и снаряды, летевшие дальше, он не обращал никакого внимания.

— Пегас и так брюхо отъел до такой степени, что валяется посреди дороги, но за бетонным блоком, — заметил Роман.

— Ладно, лучше скажи, что нового у «укров»?

— Комбат сообщил, что они решили сменить начальника своего поста и, возможно, уже завтра прибудет новый начальник.

— Это ерунда, тот или другой будет командовать укрепленным пунктом. Было бы хуже, если бы они подвели к посту пару танков.

— Не скажи, Леня, прежний гулящий был, но провокаций не устраивал, а вот что ждать от нового, неизвестно. Возможно, другого офицера и присылают для того, чтобы потрепать нам нервы.

— Ну, мы можем ответить тем же.

— Можем, но не ответим. У нас приказ не поддаваться на провокации, отвечать только на стрельбу снайперов. В бой же вступать исключительно в случае прямой атаки со стороны поста противника.

— Перемирие, мать его! И кому, на хрен, нужно такое перемирие? Наши отвели технику, «укры» сымитировали отвод для наблюдателей ОБСЕ и тут же вернулись на прежние позиции.

— Но в Горцевске полковник Даргин оставил батарею «Град»?

— И сразу же наблюдатели подняли шум. То, что с нашей стороны, они видят прекрасно, со стороны хохлов не замечают, словно на линии разграничения слепнут и глохнут.

— Не замечают, потому что у них задача такая.

— Да это понятно, но несправедливо же!

— А ты письмо послу США в Киев напиши и пожалуйся.

— Я бы в это посольство не письмо, а крылатую ракету послал бы, с огромным приветом от сепаратистов.

— Не сомневаюсь, но у нас нет «Искандеров», — улыбнулся Середин.

— А плохо, не помешали бы.

— Все, Леня, успокойся и встречай свой ужин.

— Можно? — показалось в проеме двери лицо повара.

— Ставь кастрюли, Дурдыев, и иди, зайдешь через полчаса, заберешь. И чтобы кухня блестела, понял?

— Обижаешь, офицер. Когда у меня была грязь?

— Так ты уйдешь или помочь?

— Кушайте на здоровье.

Туркмен поставил посуду на стол и вышел из КНП.

— Ну, чего ты к нему привязался? — спросил Середин заместителя. — Нормальный мужик, рассудительный, спокойный, и не забывай, он мог бы сидеть с семьей в тылу и делать на продажу чебуреки, а Оман пошел в ополчение.

— Да он не обиделся.

— В общем, Леня, так, вернется за посудой, извинишься!

— Но…

— Я все сказал, приятного аппетита!

Середин подошел к амбразуре, поднял бинокль.

Командно-наблюдательный пункт вынесен на левую сторону дороги, потому что отсюда весь пост украинцев и их позиций был на виду. В капонире стоял старенький, но еще вполне бойкий БТР-60 ПБ, основное здание из бетонных блоков и рядом еще одно, бывшее придорожное кафе, оно тоже обложено блоками, и там размещался КНП противника.

На украинской стороне все было спокойно. Такой же, как Дурдыев, повар мыл котел, на выносном посту у моста — солдат, наверняка еще один наблюдатель следит за позициями ополченцев из основного здания. В буферной зоне линии разграничения никого.