Он перевел бинокль на деревню Гурная. В ближайших огородах позиции минометного взвода, четыре ПМ-120, а их расчеты в домах — в деревне осталось много жителей, скорее всего, их просто не выпускали из селения, для прикрытия. Справа — высота 167,4, по виду обычный холм, заросший кустарником, за ним взвод «Акаций». Эти САУ периодически били по Горцевску, могли в любое время ударить и по посту. Пока не стреляли, но кто знает, не ударят ли этой ночью?

Оценив обстановку, Середин прошел к солдатской кровати, прилег.

Когда повар пришел за посудой, Леонид извинился перед ним.

— Э-э, товарищ старший лейтенант, я не в обиде, — сказал туркмен. — Мое дело какое — кушать готовить, кормить солдат, а на вас большая ответственность. Но если надо, то Дурдыев будет драться вместе со всеми.

— Хорошо, Оман, ступай!

— Спокойной вам ночи, товарищи офицеры.

Наступила ночь. Район затянула мгла, зажглись прожекторы с той и с этой стороны, которые иногда вяло шарили лучами по дороге и примыкающей к ней местности с севера и юга, захватывая русло быстрой Грынки.

Середин перевел в рабочее состояние портативную радиостанцию, по которой осуществлял связь между бойцами поста, разделся и накрылся простыней. Несмотря на то что было лето, начало августа выдалось прохладным и дождливым. Столбик термометра редко поднимался до двадцати четырех градусов, в основном же днем было около двадцати, совсем не летняя погода, в отличие от жаркого июля. Прилег и Иванов и тут же заснул. А Середину не спалось, он ни о чем не думал, мысли разбегались, просто лежал и смотрел в потолок. Решил посчитать до ста — старый прием, чтобы уснуть, но неожиданно сигналом вызова провибрировала портативная рация.

Роман сел на кровати, включил станцию:

— Да?!

— Это первый выносной пост.

— Слушаю.

— К блокпосту «укров» со стороны Лакино идет бронетранспортер, только что прошел мост. На посту движение между зданиями.

— Понял тебя, продолжай наблюдение.

Дозорный отключился.

Середин встал, подошел к амбразуре, поднес к глазам ночной прицел. Бронетранспортер с опознавательными знаками механизированной бригады прошел по дороге до перекрестка и ушел в глубь территории мимо капонира с таким же БТР-60 ПБ. Скрылся за основным зданием, затем мелькнул в пространстве между зданиями и встал за бывшим кафе. Простоял недолго, минут двадцать, а затем пошел к деревне Гурная.

— Что там? — спросил проснувшийся заместитель.

— БТР подходил на блокпост «укров».

— Усиление?

— Нет, постоял у командного пункта и ушел в Гурную.

— Новый начальник поста прибыл.

— Возможно, только почему ночью? Да и времени на сдачу-прием поста практически не было.

— А чего там сдавать или принимать? Там же то, что и у нас, за исключением техники — у них бронетранспортер, у нас БМП, ну, еще противотанковый комплекс «Фагот». Всего на одного человека больше. А ночью?

— Если это смена начальников, то ночью офицера привезли из бригады, а бывшего отправили в роту.

— Да какая нам разница, Ром? Спи, пока дают.

В это же время тенями мелькнули одетые в маскировочные лохмотья снайперы.

— Стрелки пошли. Ты проинструктировал, чтобы охотились только за вражескими снайперами?

— Да сколько можно твердить им одно и то же! Парни знают свое дело. А подстрелят дозорного или какого-нибудь придурка, который захочет в сортир, тоже неплохо.

— В ответ же получим массированный огонь со всего поста.

— Ну, и ничего, постреляем.

— А утром нам обоим задницы надерут за нарушение приказа. Если вообще не выгонят из батальона.

Пришлось Середину вызвать старшего группы снайперов. Впрочем, эта группа состояла всего из двух бойцов, но и среди них имелся старший — рядовой Ринат Бутаев, доброволец из Уфы.

— Бут! Ответь командиру.

— На связи! — тут же откликнулся башкир.

— Позиции заняли?

— Занимаем.

— Напоминаю. Ваша задача — борьба со снайперами противника. И никаких других целей, даже если кто-то из бойцов или новый начальник умудрятся справлять нужду прямо на дорогу. Только снайперы. Это понятно?

— Так точно, — без энтузиазма ответил Бутаев.

— Нарушите приказ, несмотря ни на какие заслуги, отдам под трибунал, ясно?

— Хорошенькое дельце. За убитого врага под трибунал?

— Я спросил, ясно?

— Так точно!

— Удачной охоты!

— Да какая ж теперь охота? Но благодарю. Приказ ясен, будет выполнен.

— Конец связи!

— Гуманист ты, Рома, — проговорил Иванов. — Как после боя определить, кто первым открыл огонь? При любом раскладе мы будем обвинять хохлов, а они, вместе с гребаной ОБСЕ, нас.

— Все, Леня, отбой!

Середин вернулся к кровати, прилег и тут же провалился в глубокий сон.

Снайперы Ринат Бутаев и Сергей Астахов от поста охранения проскользнули в лесополосу, где разместились на подготовленных заранее позициях.

Из лесополосы им так же, как и с КНП, был хорошо виден вражеский блокпост и пространство от моста через реку до пруда на этой стороне дороги, где граница поста заканчивалась. Ополченцы знали, что украинские снайперы эффективно могут работать только с плоской крыши основного здания, чердака кафе или из балки, тянувшейся от примыкающей дороги и кустов, обрамляющих пруд. Последнее место наиболее удобное.

Обустроившись на позиции в пяти метрах от старшего группы, Астахов спросил его:

— Чего тебя на связь вызывали?

— Командир предупредил, чтобы работали только по снайперам. По остальным, кто бы ни вышел на главную дорогу, огня не открывать.

— С чего бы? — удивился Астахов.

— Таков приказ комбата.

— Я не пойму, мы на войне или где?

— Это спроси у командира. За нарушение приказа обещал под трибунал отдать.

— Середин отдаст, жесткий мужик, на Кавказе воевал.

— Придется, короче, ждать у моря погоды.

— А ветерок-то усиливается, Ринат, с севера небо почернело.

— Можно подумать, над тобой оно светлое.

— Дождем пахнет. А раз пахнет, то дождь будет, если стороной не пройдет.

— Ты сюда пришел базарить или работать по снайперам?

— Я сюда пришел нациков «мочить», а приказ не позволяет.

— Смотри за объектом.

— Смотрю.

Астахов замолчал, но ненадолго.

— Слушай, Ринат, я все хотел тебя спросить, а чего ты из Уфы сюда подался? Вроде город большой, цивильный, своя хоккейная команда есть, можно пойти, на серьезную игру посмотреть, там же семья, у тебя ведь двое детей.