– О, какой приятный сюрприз! Вы по делу или так?

– Где здесь туалет?

– Здесь? Должен вас разочаровать. Туалет дальше по коридору, а здесь мой кабинет.

– Вы меня не разочаровали, – светским тоном сообщила Вера, торопливо пятясь на выход.

Когда она через десять минут подкрашенная спускалась вниз по лестнице (осваивать лифт в одиночку Верочка не решилась), мысли в ветреной девичьей головке устроили форменное перетягивание каната, швыряя хозяйку из одной крайности в другую.

«И зачем он мне? – строго размышляла Верочка. – Красота нужна женщине, а для мужчины это – дефект. Причем у Филиппа он очень ярко выражен. Наверняка считает себя эталоном! Рядом с таким всю жизнь придется мучиться в ожидании, что какая-нибудь Лариса его уведет. Вся жизнь борьба, покой нам только снится… А что ему сказать, если он меня ждет? Да нет, конечно, он уже уехал. В любом случае скажу, что сегодня у меня свидание. А здорово было бы, если бы он меня ждал прямо у лестницы, и чтобы кто-нибудь это увидел… Ну, даже если никто не увидит, ничего страшного: я же откажу ему? Интересно, он ведь обидится! И как потом работать в одном отделе? Мы же сидим почти рядом! Придется соглашаться, что ли?»

Мысли были похожи на овощное рагу, перемешанное неумелой хозяйкой: сплошная каша без признаков цельных составных частей.

Перед офисом было пусто. Легкий снег тонкой серебристой паутиной накрывал стоянку и заметал одиночные машины припозднившихся сотрудников.

«Вот вам здрасьте! А зачем я красилась? – молнией мелькнула юркая мыслишка, но Верочка тут же сама себя одернула: – Вот и хорошо. Ссориться не придется».

Довод был малоутешительным. На глаза наворачивались горячие злые слезы. Вера уже чувствовала себя подло обманутой. Сначала обедать водил, жвачкой угощал, за локоть держал, а потом – раз! И сбежал. Как будто Верочка была какой-нибудь хищной каракатицей, от которой надо вот именно так, по-воровски, под покровом ночи улепетывать, не попрощавшись.

Она гордо вскинула голову и широким шагом направилась в сторону метро, стараясь проглотить резиновый комок, распиравший горло словно теннисный мяч, и удерживая предательски подрагивающую нижнюю губу. Все мужики предатели и подлецы!

– …Вера, я уж думал, что пропустил тебя! – радостно улыбаясь, у входа в метро прыгал Филипп.

«Все-таки мужчины потрясающе инфантильны, даже лучшие из них!» – констатировала Верочка про себя, с некоторым недоумением глядя на подмороженного кавалера. Странно, но ему даже не пришло в голову, что ее может кто-нибудь встретить или она элементарно пойдет другим путем: может, ей домой на автобусе удобнее добираться!

Но начинать общение в нерабочее время с анализа не совсем логичных поступков Филиппа было бы верхом склочности, поэтому Вера просто отбросила от себя неприятные мысли и кокетливо моргнула, скосив глаза на спешащих мимо прохожих:

– Ты меня ждал?!

– Поехали? – вместо ответа Филипп покровительственно приобнял ее за плечи.

Почему-то сказать с независимым видом, что у нее на сегодня другие планы, Верочка не смогла. И даже не попыталась.

– Ну, поехали. А куда?

– Домой, – лаконично и довольно неожиданно просветил ее кавалер.

Вера заволновалась. Вопросы кружились в воздухе, как снежинки, подгоняемые предновогодней метелью: к кому домой, что значит «домой», почему домой, а не в ресторан?.. Но озвучивать это все она постеснялась, сделав вид, что подобные мелочи ее не интересуют. Девушку, привычную к избытку мужского внимания вообще мало что интересует, она не особо заботится о последствиях и не боится неожиданностей, чувствуя себя вправе в любой момент огорчить кавалера отказом.

Поэтому Верочка неопределенно пожала плечами и улыбнулась. Стоять на улице уже надоело, колени мерзли, а нос начал пощипывать безжалостный мороз. Надо было срочно занести организм в тепло, пока не потекли сопли, портя романтизм общего настроя. Красный нос и судорожные пошмыгивания, без сомнения, разрушат ореол утонченности и совершенства, а Верочке почему-то казалось, что Филиппу нравятся именно безупречные девушки с легким налетом стервозности.

– Прошу, – кавалер картинно наклонил голову в меховой кепке, из-под которой весело пламенели замерзшие уши. Рукой он показывал непонятно куда, поэтому Вера продолжала нерешительно топтаться у ступеней метро. Они стояли недалеко от перекрестка, и вычислить, где стояла машина Филиппа, было невозможно. Веру даже начала злить его недогадливость: ну куда ей идти? Девушка попыталась изобразить недовольство, но, встретившись с ним взглядом, вдруг почувствовала, как подгибаются ноги. Обаяние Филиппа, волнами накатывавшее на нее, было почти физически ощутимо. В груди что-то тревожно натянулось и затрепетало, а Филипп, взмахами своих телячьих ресниц и блеском ровной клавиатуры зубов, играл на этой трепещущей струне, как завзятый балалаечник.

«Возмутительно красивый мужик!» – юркнула по поверхности Верочкиного сознания мысль, не лишенная трагической тональности, поскольку красивый мужчина подобен крупному бриллианту: и похвастаться хочется, и уберечь нет никакой возможности – рано или поздно украдут. Всякие восточные шейхи делали очень правильно, пряча своих красавиц жен от посторонних глаз, чтобы не провоцировать завидущих сограждан. Но что делать европейским женщинам, дабы сохранить при себе мужа, исторический опыт умалчивал. А Вера любила постоянство, которого у нее, как ни странно, не было. Только недавно она обсуждала с Русей, что выбирать надо хорошо стоящего на ногах, но не особо презентабельного мужчину. По умолчанию таковым считался Гоша, поскольку Руслана была уверена, что сделала правильный выбор, имея рядом с собой мужа, боготворившего красавицу жену и имевшего возможность обеспечить ей должный уровень жизни, при этом не задавая лишних вопросов. К сожалению, клонировать такое сокровище, как Гоша, никто не додумался, поэтому Верочка вынуждена была как-то устраивать свою судьбу сама. Тем более что лысоватый Георгий, обладавший круглой розовой лысиной и аккуратным пивным животом, похожим на спрятанный под рубашку мяч, имел очень мало общего с универсальным образом возможного жениха. Вера хоть и не рассчитывала на журнального красавца, но хотела все-таки найти какой-нибудь менее задрипанный экземпляр. Конечно, смутное представление об определенном наборе характеристик своего будущего мужа она уже имела, но сейчас, глядя на Филиппа, Вера поняла: ей решительно наплевать на все, что говорила дальновидная Руся и что подсказывал холодный разум, загнанный эмоциями куда-то к копчику. Ей хотелось целоваться. А еще хотелось любви, африканских страстей и чего-то томительно-красивого в исполнении озябшего красавца. В животном мире все было просто: если самец распускал хвост или плясал свой брачный танец – он планировал совместную кладку яиц или общее хозяйство в одной берлоге. Люди – существа высокоорганизованные, с развитым интеллектом, поэтому женщины часто ошибаются, принимая за брачные игрища какие-то бесперспективные телодвижения и трубные вопли про любовь. Вера это уже знала и ошибиться не хотела. Данное знание не давало повод думать, что Верочка планировала женить на себе каждого, кто попадал к ней в постель. Но и отношения надо было строить исходя из возможных перспектив. Она еще не предполагала, чем может закончиться роман с Филиппом, но впервые ей было почти все равно. Или Вера просто пыталась убедить себя в этом, понимая, что рассчитывать особо не на что.