холла. Трупы лежали один на одном, пол покрылся кровавой жижей, В глазах отступающих врагов поселился страх: Арканы пришли убить всех! Из бокового коридора появился Оливьер в окружении дружинников Буревестника.

— С нами Бог!!! — совсем по-ортодоксальному выкрикнул он. — Первый этаж — наш!

С бороды командира дружины капала кровь.

— Наверх, наверх! — Децим устремился по лестнице, следом за бегущими врагами.

Буревестник подхватил круглый щит у одного из поверженных врагов, и занял свое место — за спиной брата. Сверху сыпались предметы мебели и посуда. Стулья, столики, горшки и блюда… Часть из них удалось принять на тяжелый умбон щита, какие-то — сбить в сторону мечом, но все равно многие метательные снаряды прилетали по глове и плечам…

— Дзан-н-н-нг!- раздался вдруг громкий металлический лязг, и под ноги Дециму упал арбалетный болт.

Кривой меч Змия вибрировал и гудел.

— Отбил, отбил! — закричал кто-то. — Отбил арбалетный болт! Он демон, демон!

— Раз-гар-нак!- выдохнул Буревестник.

Его брат и вправду был великим воином. И — страшным человеком! Воспользовавшись замешательством врагов, Арканы атаковали молниеносно и отбили сразу два лестничных пролета. Следом за ними на второй этаж хлынули дружинники — в поисках врагов и добычи.

Братья поднимались на третий этаж едва ли не вразвалочку.

— Брысь! — сказал Децим, и два пухлых пажа с парадными мизерикордиями в руках, испуганными зайцами метнулись к лестнице, прочь от единственной двери, за которой, видимо и скрывался Закан.

Дважды сверкнул кривой меч Змия и две отрубленные головы покатились по ступенькам. Пухлые тела грянулись на пол, заливая всё вокруг кровью.

— Они не аскеронские. Это дю Пети, из Бахарского княжества, — пояснил Змий.

Рем молча подошел к двери и двумя ударами меча вырубил замок.

Фабрицио Закана он нашел под кроватью, и вытащил на свет Божий, вцепившись ему в лодыжку. Толстяк верещал и рыдал, дрыгая жирными ляжками и сотрясаясь от щек до брюха.

— Это дю Массакр, это всё он! Он сказал что вы убийцы и придете за всеми нами! Он сказал что бить нужно первыми! Бес попутал, бес! Я завсегда с Арканами дела имел, завсегда! Не-е-ет, куда вы меня тащите! Я завсегда за переговоры, но барон имел против меня…

— Дерись со мной, Фабрицио! — Рем сунул ему в руку одну из пажеских мизерикордий. — Дерись, скотина! Умри как мужчина, не позорь свою великую фамилию!

Закан смотрел на тела убитых Децимом пажей, и трясся. Его пухлые губы дрожали, из глаз текли слёзы.

— Я дам вам золото! Много золота, у меня есть, есть! Вы всех убьете, и Массакра, и Флоя, и дю Грифона, всех убьете и будете править! Арканы будут править! — бормотал он, не глядя на оружие в своих руках.- Хотите двадцать тысяч? Сорок? Пятьдесят? У меня есть, есть…

— Сражайся! — Рем ткнул его носком ботфорта в брюхо.

Ему было мерзко от происходящего, но по-другому он не мог. Закон кровной мести не предполагал другого исхода. В живых остается один род. Победитель получает всё.

— Нет! — Закан бросил короткий клинок на пол. — Пощадите! Я — не воин, не воин…

— Тогда поди к черту! — Змий Аркан шагнул вперед, широким взмахом клинка распорол брюхо Фабрицио Закану, а потом ухватил его одной рукой за загривок, второй — за ногу и вышвырнул в окно всю его грузную, трепещущую тушу.

Стекло разлетелось на тысячу осколков, снизу послышался мокрый звук удара и торжествующий рев воинов.

— Пятьдесят тысяч, он сказал? — проговорил Рем, избегая смотреть на брата. — Я скажу Оливьеру, чтобы обыскал здесь каждый чулан.

— Всё о деньгах думаешь? — цыкнул зубом Змий.

— О деньгах, да. У меня нынче восемь тысяч человек на попечении! Ты чем солдат кормить будешь, командующий⁈ — вызверился вдруг Буревестник. — Кровью? Ты почему прирезал Закана вместо меня? На кой хрен ты убил этих мальчишек?

— Каких? А-а-а-а… Так это… Ситуация располагала! — откликнулся Децим и зашагал вниз по лестнице.

Рем медленно выдохнул и принялся совать в ножны меч, который вовсе пришел в негодность и не хотел лезть в узкий паз меж двух роговых пластин. Баннерет чувствовал, что уже сыт по горло общением со старшим братом, но впереди было еще много, очень много дел…

* * *

Ровный строй мальчиков Флоя стоял вдоль линии прибоя, корабли за их спинами спускали паруса. Некоторые из воинов прятали глаза, разглядывая носки шикарных сапожек, и явно неловко чувствуя себя в шелковых дублетах и покрытых цветочной гравировкой кирасах. Другие же нагло ухмылялись и откровенно одобряли бойню, которую Арканы учинили на острове Аир.

— Тиберий, дорогой, произошла такая нелепость! Представляешь, эскадра Жоанаров в полном составе присягнула мне, как только узнала о том, что Викт о р убит, а над Цитаделью Чайки развевается черный флаг! — Флой шагал по песчаному берегу, всматриваясь в лица своих вассалов — новых и старых. — Они были дурно одеты, неумыты, нечесаны и вели себя как сущие невежды! Но погляди, теперь они похожи на хороших мальчиков!

Мотивацию маркизовых моряков понять было можно: служить Арканам они не хотели, это выглядело бы подлостью. Идти под руку дю Грифона, при происходящей неразберихе с герцогским скипетром? Нет уж, увольте, это были не башелье, служащие самой идее государства, а не конкретной личности. Моряки — люди практичные. Ну а дю Массакр и вовсе запятнал себя сотрудничеством с гёзами, моряки и своих господ-маркизов осуждали за союз с извечными врагами, но вынужденно подчинялись вассальной клятве.

Флой же, несмотря на всю свою экстравагантность, был известен тем, что то ли по придури своей, то ли из тонкого расчета создавал для своих людей условия чуть ли не райские, требуя взамен одного: жить в его, Флоевой реальности. Играть те роли, которые он, Флой, им определил. Если виконт считал что хороший мальчик должен носить крокодиловые сапожки и завивать волосы — то будь добр делать это, и тогда рука дающего не оскудеет и жизнь будет яркой и полной изысканных удовольствий. Претит носить розовый дублет? Пшел прочь, к остальным некультурным, невоспитанным оборванцам! Так что суровые служаки из флота марки тщательно причесывали локоны, у кого не хватало своих волос — использовали парики. Судя по всему, виконт был в целом доволен качеством пополнения, и потому пребывал в благодушном состоянии. Однако, оказалось, что для его приподнятого настроения была и другая веская причина. Точнее — целых четыре причины.

— Милый Тиберий, ты представляешь… Ко мне в гости пожаловал известный маг, Джероламо из Аскеронской Башни. Он славится как искусный целитель. И представь себе, когда мои любезные озорницы заглянули к нам в беседку, чтобы… Чтобы приятно провести время всем вместе, маэстру Джероламо вдруг заявил, что обе они — беременны! От меня! И у обеих — двойни! И все — девочки! — Флой запрокинул голову и бархатным своим баритоном раскатисто рассмеялся: — А-ха-ха-ха, я был так удивлен, так обескуражен, что даже начал выпивать! Выпивал примерно шестнадцать часов, восемь минут и тридцать девять секунд, а потом решил что больше не стоит, а то вдруг я снова превращусь в пьяницу? Мне ведь не хочется, чтобы рядом с моими дочками проводил время какой-то алкоголик? А-ха-ха-ха!

Буревестник не мог не согласиться: допускать, чтобы некий пьющий тип терся рядом с детьми виконта — неприемлемо. Даже если это будет сам виконт.

— Так что я решил, что стоит обрадоваться и жениться на моих милых шалуньях! С одной я обвенчаюсь у оптиматов, с другой — у популяров, и ничего не скажу святошам, а-ха-ха-ха, они у меня всё равно одинаковые, все и так запутаются! Но представь — у меня будет целых четыре дочки! Сразу! О-о-о-о, они будут прекрасны как их отец и милы и обходительны, как их матери… Я буду им всё покупать! — заявил Флой. — Они будут купаться в роскоши и получать все наряды, какие только захотят. Мне очень нравятся женские платья, милый Тиберий, но я ведь мужчина! Не могу же я покупать их себе? А тут — целых четыре, целых четыре…

Шитый золотом шелковый кафтан небесно-голубого цвета, сложная прическа, ухоженная кожа лица и ладоней, великолепные бриджи с золотыми же блестками, розовые чулки и лакированные штиблеты на довольно высоком каблуке — несостоявшийся алкоголик и будущий многодетный отец и двоеженец, Флой был как всегда прекрасен.

— Прежде чем мы пойдем беседовать с этим твоим вредным братцем — Змием, ты должен подтведить мне, что наш союз в силе. А я подтверждаю, что