Памятуя об этом, я деликатно подтолкнула Александра, и в итоге было решено, что просто вина и закусок недостаточно. Поэтому мы забронировали целый стол в клубе «Эпоха». Я попросила Александра пригласить нескольких лучших портних и закройщиц и разбавить эту компанию парой живчиков вроде Мими и Лидии — все будет повеселее!

Мими выказывает минимум интереса, когда я напоминаю ей о предстоящем ужине. Она вытаскивает из сумочки Крошку Ми и принимается проверять электронную почту, бормоча что-то о том, что до Рождества ей надо сделать еще тысячу дел и, если она не поднапряжется, то закончит свою карьеру в наркологической клинике — вместе с половиной коллег по модному бизнесу. Куда больше радости она проявила по поводу недавней поездки на выставку «Мода XX века» — куда-то в Дартмур, на загородную виллу, которой владеет супружеская чета — Марк и Клео Баттерфильд.

— Если честно, — говорит Мими, протягивая собачонке кусочек шоколада, — это был мой первый визит туда, и никогда прежде я не видела таких потрясающих вещей. Именно туда звонят Стейнберг и Толкиен, когда им нужен какой-нибудь эксклюзив для особо важных клиентов вроде Dolce & Gabbana. Больше ты нигде такого не найдешь.

Марк Баттерфильд специализируется на одежде 40–70-х годов, и говорят, что у него лучшая в мире подборка вещей от Ossie Clark — это и есть главная причина, по которой Мими туда поехала. Мне бы следовало ехать самой, но у нее верный глаз, и я ей всегда доверяю. В любом случае коллекция Марка — действительно фантастика. К нему всегда обращаются режиссеры и продюсеры; именно он поставлял одежду для съемок фильма «Мюнхен». Случается, Марк отдает костюмы напрокат в магазины наподобие Тор Shop, там шьют дубликат, оригинал же отсылают обратно. К нему приезжают дизайнеры со всего света — среди них есть и очень неприятные личности. Один модельер, к примеру, что-то купил у него, «вдохновился», а потом уничтожил первоисточник, чтобы никто не мог докопаться до истины.

— Представляешь, как это грустно? — спрашивает Мими, садясь и закуривая. Крошка Ми запрыгивает к ней на колени. — Стоило собирать эти реликвии по всему миру, чтобы их сожгли! Половина коллекции может занять достойное место в музее. Кстати, он кое-что ссужает и музеям. — Она затягивается. — Между прочим, я привезла тебе кучу вещей в духе сороковых.

— Сороковых?

— Нуда! — Она вытаскивает изящное черное платье для коктейлей — со множеством пуговиц, отложным воротничком и короткими рукавами. — Все покупали платья в духе сороковых. Буквально в очередь становились. У Марка почти ничего не осталось.

— Правда?

— Клянусь. Смотри. — Она поднимает платье повыше. — Неужели ты не видишь, как оно актуально?

Я смотрю на платье, оцениваю крой и думаю, что Мими права. Изящные линии смотрятся очень современно. Наброски в стиле семидесятых, развешанные по всему кабинету, вдруг начинаются казаться мне совсем старомодными. Они так тяжеловесно смотрятся, в то время как платье в руках у Мими — невероятно элегантное. Может быть, она действительно права. Может быть, эпоха сороковых — девиз нынешнего сезона. Полная затаенной страсти коллекция в духе шотландской вечеринки, над которой я по-прежнему раздумываю, пожалуй, только выиграет, если будет выполнена в стиле сороковых. И потом, я в этом хорошо разбираюсь. Главное — покрой и силуэт, и это единственное, что меня по-настоящему радует. Интересно, не слишком ли далеко я зашла, чтобы что-то менять? Мы с Александром уже заказали весь необходимый материал. Несколько недель провели над образцами хлопка, сравнивая качество и цены. Я улыбаюсь. На память приходит один дизайнер, который сшил все свои блузки из «детского» хлопка, хотел немного сэкономить. «Детский» хлопок значительно хуже по качеству, раз в пять по сравнению с нормальным, к тому же недолговечен. Носится месяца три или четыре. Но, во всяком случае, расходы они сократили, неплохо заработали, и никто даже не догадался. Мы с Александром, конечно, на подобное не пойдем, хоть и всегда стараемся экономить на таких вещах, как, например, кашемир, если можно заменить его чем-нибудь менее шикарным, — не то что пару лет назад, когда я, наивная, хотела всех поразить.

Однако вернемся к сороковым.

— Что, и все это делают? — спрашиваю я.

— Так я слышала, — отвечает Мими. — Представляешь, как будет смотреться та же модель — но из красного джерси? Этакое легкое противоречие. Выразительно, но спокойно. Строго, но не чопорно. Ты должна это почувствовать.

— Я чувствую, — говорю я и, в общем, не лгу. Кажется, она ухватила самую суть! Сердце у меня начинает биться. Вопрос в том, смогу ли я переделать всю коллекцию целиком?

Мими встает со стула (Крошка Ми с визгом шлепается на пол) и начинает рассматривать подборку моих эскизов.

— Мне нравятся пиджаки Оззи, — говорит она. — Складки и пуговицы — как раз в духе сороковых.

— Ты так думаешь? — Я вылезаю из-за стола и присоединяюсь к ней.

— Нуда. Собираешься шить из шотландки?

— В общем, да. Вот образец. — Я вытаскиваю кусочек ткани и протягиваю ей.

— Просто прелесть! — Мими довольна. — Традиционно и современно.

— Еще я купила розового шелка, — говорю я. — Хочу сшить розовое платье для Ванессы Тейт. Мне кажется, розовый будет актуален во всем. Вспомни шикарные брючные костюмы, которые в прошлом сезоне сделала Baienciaga.

— Они всем пришлись по душе, — отзывается Мими. — Сьенна буквально только что сфотографировалась в одном таком для обложки британского Vogue.

— Правда?

— Говорят, отлично смотрится.

— Еще я подумала насчет кружев, — продолжаю я. — Мне нравятся эти блузки от Balanciaga — с кружевными манжетами и воротничками в стиле начала века.

— Кой черт, кружева! — Мими закатывает глаза. — Мои знакомые, у которых свой отдел в магазине на Портобелло-роуд, не успевают их закупать. На прошлой неделе им пришлось ехать за ними в Кемптон и на какую-то ярмарку старинного барахла в Челтенхэм. За последние несколько недель у них побывали закупщики от Louis Vuitton, Marc Jacobs, Lacroix, Galliano, Alice Temperley и Paul Smith. Они хотели кружево.

— Что, все? — Я задумываюсь: если мы не ошибаемся в своих догадках относительно грядущего сезона и другие чувствуют то же самое, то не окажусь ли я в числе опоздавших, поскольку остальные уже везде побывали и все скупили. — В одном и том же месте?

— Мои друзья знают, что надо людям. — Мими улыбается. — Поэтому-то дела у них идут хорошо и от покупателей отбоя нет. Они посмеиваются: очень интересно следить, кто, из великих до сих пор предпринимает самостоятельные изыскания.

— И в самом деле?

Это что — шпилька в мой адрес? Я ведь действительно почти не выхожу из офиса.

— Гальяно и Готье вечно там крутятся. Мой приятель говорит — некоторых дизайнеров он уже сто лет не видел,

— А что именно купил Гальяно? — интересуюсь я. Хоть этот человек однажды и нарядил своих манекенщиц в отороченные мехом брюки, но он по-прежнему — король подиума, и потому неплохо бы мне поживиться за его счет.