Мэр выпучил глаза, его адамово яблоко дернулось, но старик не издал ни звука.

Однако, высказавшись, Лина тут же усомнилась в собствен ной правоте.

«А действительно, почему бы не засунуть аристократа за решетку и не замучить до смерти?»

Еще до рождения Лины деревню терроризировала группа вампиров, успевшая погубить почти двадцать человек, прежде чем со злодеями было покончено. Воистину трагическим было зрелище, когда отцы вгоняли осиновый кол в сердце собственным дочерям, а мужья закалывали своих жен. Истории, рассказываемые впоследствии детям с кровавыми слезами на глазах, научили ребят смертельно ненавидеть знать. Аристократы были для них свирепыми животными, которых надо уничтожать, — и жестокая жизнь Фронтира лишь подпитывала эти чувства. Так что если кому-то случайно удаюсь бы захватить вампира живьем, любой счел бы естественным поступить с ним так, как с недавним пленником в клетке.

— Ты, ты… дрянь! Значит, ты на стороне аристократов, да? Неблагодарная паршивка! Нет, ты никуда отсюда не уедешь! Черт возьми, ни за что!

Сейчас мэр походил на сумасшедшего.

— Почему это я неблагодарная? — рявкнула в ответ Лина. — Ты удочерил меня только потому, что знал, что я умна, и хотел отправить меня в Столицу, разве не так? Ты предвкушал вознаграждение, которое получит деревня. И это еще не все! Ты добился, чего хотел, верно? Кто даже сейчас каждую ночь приходит в мою комнату?! Аристократы и те не ведут себя как грязные скоты. От твоих мерзких прикосновений меня просто трясет!

В комнате повисла тишина. Лина с некоторой тревогой наблюдала, как стремительно бледнеет старик.

— Значит, вот как? Считаешь мои прикосновения невыносимыми? Хорошо. Тогда я прикоснусь к тебе этим!

В правой руке мэра неведомо как оказался черный хлыст. Слюна сочилась из уголков рта деревенского главы, а безумные глаза смеялись. Перемена была разительной, словно нечто темное, скрывавшееся до поры внутри мужчины, внезапно вырвалось на поверхность.

Не успела Лина повернуться, чтобы броситься к окну, как мэр схватил ее за воротник рубахи. Громко затрещала рвущаяся ткань.

— Перестань! Ты что, совсем спятил, старый осел?

Раздался резкий щелчок — и протестующий вопль девушки сменился криком боли. Лина упала, и на ее спине принялись расцветать сине-черные рубцы. С каждым взмахом хлыста число их множилось.

Прикусив язык и с трудом проглотив рвущийся из горла вой, Лина терпеливо сносила побои.

Она решила, что не позволит взять над нею верх.

Она пыталась думать о белом цветке, и вот лицо ее вновь стало спокойным.

Тем временем мэр уже отбросил хлыст и взгромоздился на приемную дочку сзади. Темно-красный язык лизнул исполосованную кожу.

— Не смей! — крикнула Лина, извиваясь.

— Вот еще. — Не обращая внимания на молотившие воздух руки девушки, мэр ухватил ее за груди. — Ну что, больно? Пари держу, больно. Но сейчас будет лучше. О, мой язычок сделает тебе очень хорошо.

Шеи Лины коснулось что-то теплое, неприятно-липкое, красавица аж скорчилась от отвращения. Старик же продолжал говорить, наслаждаясь тем, как бьется в его руках молодое жаркое тело.

— Сейчас я, если захочу, могу затрахать тебя до смерти. Или заставить бежать из деревни, это мне тоже раз плюнуть. Но я не стану. Как-никак, ты отправляешься в Столицу ради всех нас. Мистер Мейер исчез, а Ферн взял на себя заботу о Кворе. Остаток дней своих этот полоумный проведет мальчиком на посылках. Но ты особенная. Я не могу избавиться от тебя. С другой стороны, я не могу позволить тебе ускользнуть. Так что я буду развлекаться с тобой вплоть до того дня, когда ты покинешь Тепеш.

Рот мэра припал к основанию шеи Лины. Запретный поступок! Лина невольно взвизгнула. Засосы от поцелуев на шее слишком уж напоминали отметины, оставляемые аристократами, так что даже женатые пары избегали подобных ласк. Жестокосердие старика было сродни жестокости знати.

— Нет, не надо, остановись! Пожалуйста… Ди! — крикнула девушка во весь голос.

Губы старика оторвались от девичьего тела, чтобы с нескрываемой горечью произнести:

— Ох, значит, вот оно как, а? Тебе приглянулся этот юнец? Что ж, его тут нет. Я его уволил и выставил вон. В данный момент он в полном одиночестве обустраивается на старой мельнице. Отличное место для бродяги с кровью аристократа в жилах.

Голова Лины поникла, и мэр попытался завалить девушку на пол, но тут произошло непредвиденное. Красавица резко вскинула голову, и нос старика расплющился в лепешку.

Мэр, заверещав, рухнул как подкошенный, зажимая разбитый нос руками.

Хлынула кровь.

— Сука! Что ты натворила?!

Лина схватила со стола вазу и обрушила ее на лысину старика. Сделанная из ребер огнедышащего дракона, вещица эта была легкой, но вся в острых выступах и наростах. Ваза прошлась по голове мэра, и новые потоки крови стали заливать ему глаза. Закричав, тот снова повалился на пол.

Кровь Лины забурлила. Ситуация изменилась кардинально, что не могло не радовать девушку. Она занесла было ногу, чтобы пнуть гада побольнее, но передумала.

Так что энергичный удар достался двери. Комнату Лина покинула с проклятием на устах:

— Пошел ты к черту! Едва ли я вернусь скоро. Надеюсь, раны твои воспалятся и ты сдохнешь в мучениях.

* * *

К мельнице Лина поехала в своей повозке. В последние дни пешеходы на улицах встречались редко, но после убийства вампира люди почувствовали себя в большей безопасности, так что нем amp;то обескураженных взглядов проводило ее транспорт.

Девушка прибыла на место меньше чем через двадцать минут, но внутри старой обветшавшей мельницы не нашла ничего и никого, кроме запустения, и не услышала иных звуков, кроме скрипа водяного колеса и басовитого храпа электромотора. Вещи Ди отсутствовали.

Может, он уже распрощался с городом?

Тоска и тревога лишили Лину присутствия духа. Холодок, которого она не чувствовала, покидая дом, добрался до сердца. Подняв глаза, девушка увидела все еще темное небо.

Мир кишел страхом.

Лина вышла из хибары.

Ветер свистел над ее головой, и, хотя он уже должен был нести на своих крыльях весну, поток воздуха был невообразимо ледяным. Мороз забился за ворот и в рукава кожаного плаща, жаля спину.

— Проклятие. Сплошное невезение. Неужели придется ехать домой? Нет, очередные побои — это совсем не весело. Что же делать, что делать?..

Решив побродить немного и поразмыслить, Лина вернулась к повозке и достала из грузового отсека пистолет-лучевик — на всякий случай, для самозащиты.

Впрочем, смерть вампира успокоила даже Лину. Она не знала, что женщина-жертва была убита, и не имела оснований сомневаться в том, что пленник из клетки — виновник всех бед деревни.